Лисичка для Стального Волка - Надежда Черпинская

Лишь добравшись до окраины поселения, я наконец-то выдохнула и немного успокоилась. Но совсем ненадолго. Правда, теперь повод для волнений был другой – уже не такой печальный и пугающий, но не менее волнительный.

Дело в том, что Ильд отправился вместе с Алафом к местному старосте – рассказать обо всём, мёртвых родным передать и распорядиться, чтобы больше никто Зорянь не покидал. А Вира оставил за мной приглядывать.

Тут у них на окраине таверна небольшая имелась. Туда мы с Волком и отправились. Вдвоём.

Настал тот самый страшный час, которого я так боялась – я снова оказалась наедине с Виром.

***

34 Кто же здесь лютует?

Эрика

На самом деле, сперва всё было не так уж страшно.

Мы позаботились о моей лошадке, пристроив Малинку в конюшню при таверне, отнесли вещи в комнату, которую сняли на эту ночь. Потом Вир позвал меня в харчевню ужинать.

Я предложила было дождаться Ильда, но Вир возразил, что его, вполне возможно, ещё полночи не будет. От этих слов мне снова стало немного не по себе, но виду я не подала – с беспечной улыбкой кивнула. Всё-таки после исцеления Алафа я просто умирала с голоду.

Все эти обыденные хлопоты меня сейчас порядком спасали – спрятавшись за ними, можно было не подбирать слова, не прятать глаза и не думать о том, что будет дальше.

Правда, последнее всё-таки удавалось с трудом. Так или иначе, нам придётся сидеть сейчас за одним столом, а потом в одной комнате. И о чём говорить? Не будем же мы просто молчать и смотреть на потолок.

Хотя… неразговорчивому Виру, наверное, не привыкать сидеть безмолвно целый вечер. Но я тогда вовсе изведусь, ведь когда он молчит, кажется ещё суровее.

Вот как сейчас…

Распорядившись насчёт еды, Волк замолчал надолго, рассеянно глядя по сторонам, будто на меня ему даже смотреть не хотелось.

Заскучавший в одиночестве за соседним столом постоялец таверны попытался заговорить с нами, отпустил какую-то легкомысленную шутку. Но Вир на неё ответил невнятным междометьем и таким взглядом, что у весельчака сразу пропало всякое желание надоедать нам.

Кроме него, никто с нами больше не заговаривал. Пока тут ещё не знали, кто мы такие, и какие недобрые вести принесли, а потому с расспросами не приставали.

И лишь когда нам принесли ужин, Волк наконец обратил на меня внимание – заботливо пододвинул чашку с горячей похлёбкой, разломил для меня свежий ароматный хлеб, порезал кусок жаренного на огне мяса.

А, подсовывая всё это поближе, даже улыбнулся ободряюще:

– Ешь, ешь! Тебе сил набираться надо… Вот горячее пока – налегай! А то, не ровен час, опять…

Я так и замерла над чашкой с наваристой похлёбкой. Уже и за ложку взялась, но от таких слов про голод забыла – сидела, на Вира смотрела да глазами хлопала. Для кого-то со стороны Волк ничего особенного не сказал, но я-то, уже узнав его за эти дни, понимала, что это сейчас был поток красноречия. А ещё… заботы обо мне и тревоги за меня.

Да, похоже, напугала я сегодня Стального Волка.

А Вир, подтверждая мои догадки, спросил:

– Ты, вообще, как, Эрика… после этого всего? Голова больше кругом не идёт, в глазах не темнеет?

– Да всё уже со мной хорошо, не тревожься! – смущённо отмахнулась я, а у самой сердце вскачь пустилось.

Но Виру явно было не до покоя.

– Может, как поешь, к целителю тебя отвести? Давай я у хозяина узнаю, кто у них тут лечит…

– Вир, ну, ты что! Какой целитель? Я же сама целительница, – попыталась отшутиться я.

Стоило представить, как мы на ночь глядя пойдём по незнакомому селению лекаря разыскивать, так сразу и голова пошла кругом, и в глазах потемнело.

– Ты же говорила, что сама себе помочь не можешь, – нахмурился Вир.

Ишь какой памятливый!

– А мне помогать и не нужно, – снова улыбнулась я. – Вот наемся сейчас досыта, отосплюсь, и всё будет хорошо. Правда, не тревожься!

Я как-то невзначай накрыла его ладонь своей и чуть стиснула пальцы. Исключительно, чтобы успокоить, так сказать, для пущей убедительности…

Поняла, что сделала, только когда Вир ошарашенно посмотрел на мою руку, а потом так же резко – мне в глаза. И что-то такое огненное полыхнуло в его холодном, как осеннее небо, взгляде. Может, то просто огоньки свечей отразились, но я, вздрогнув, тут же ладонь отдёрнула и густо покраснела.

Вот ещё не хватало, чтоб Вир подумал, будто я на него вешаюсь и обольстить пытаюсь! На мужчину, которому я и вовсе не нужна – так, обуза в пути и лишние хлопоты.

Хорошо, что ему нынче хоть греть меня не нужно. А то, наверное, измучился, бедный, в ту ночь у озера – лежать неудобно, спать невозможно, ещё и одеяло у него отобрала.

Меня вдруг на пустом месте такая злость и тоска накрыла, что скажи Вир ещё хоть слово про лекаря, я бы, наверное, вместо благодарности вспылила в ответ и тут же пожалела об этом.

Но он решил оставить меня в покое – наверное, порадовался, что никуда среди ночи идти не придётся.

Просто кивнул и снова указал взглядом на мою чашку:

– Ты ешь! А то, я тебе зубы заговариваю, а похлёбка стынет.

На некоторое время мы оба замолчали, с аппетитом набросившись на горячую еду. Конечно, это было не так вкусно, как те самые волшебные пельмешки Ильда, но я так сильно есть хотела, что мне тут всё казалось просто невероятным: и наваристая похлёбка, и дивно благоухающий хлеб, и сочное мясо, и ароматный взвар. Я сметала всё подряд.

Порой ловила на себе изумлённый и чуть насмешливый взгляд Вира, но остановиться не могла. Лишь когда опустела и миска с похлёбкой, и блюдо с мясом, а в моём животе больше не осталось пустого местечка, я ощутила, как меня накрыло уютное, сытное тепло, наполнив меня снова силой и бодростью.

Ещё немного, и смогу снова лечить. Всё, что отдала сегодня там, на дороге, ко мне вернулось.

Надо заметить, вместе с силами ко мне возвратились и любопытство, и жажда справедливости, и желание помочь, и смелость, и тяга к приключениям.

А потому