Неповторимая - Шеннон Дрейк

Собственные мысли убивали Сабрину. Ей не хотелось думать. Немного шерри или бренди не повредит ребенку, решила она. Зато наверняка поможет заснуть, а ей необходим сон. Она запахнула на груди синий бархатный халат, бесшумно выскользнула из комнаты и поспешила вниз по лестнице.

В большом зале она видела графин бренди рядом со стаканами на подносе, стоящем в центре огромного обеденного стола. Войдя в зал, она бросилась к столу и налила себе бренди. Совсем немножко. Но предостережение Эдвины по-прежнему тревожило. Сабрина поднесла стакан к губам и слегка пригубила бренди. Внезапно вздрогнув, она обернулась, уверенная, что слышала шум, доносящийся из коридора, ведущего к часовне замка.

— Эй, кто там? — спросила она.

Сабрине показалось, что в ответ раздался всхлип. Вероятно, ребенок заблудился и плачет.

— Я не обижу тебя, — проговорила она мягко. — Кто здесь? Чем я могу помочь?

Всхлипы не прекращались. Отставив стакан, Сабрина шагнула в темный коридор…

В своем коттедже Эдвина вдруг проснулась среди ночи и уставилась на пятна света и тени на потолке. Она принялась размышлять, что разбудило ее. Поднявшись, она беспокойно подошла к окну и выглянула наружу. Луна была почти полной.

Тревога не покидала ее — кто-то замышлял зло. Эдвина жалела, что ничего не может поделать: у нее не было ни доказательств, ни твердой уверенности, только предчувствие. Она предупредила Шону и Сабрину Конор. А ее подслушал и ославил на всю деревню бездельник-пьянчуга!

Это ничего не значит, напомнила себе Эдвина. Над ней и прежде потешались. И очень часто. Ей следовало рассказать леди Шоне о большем, особенно про мальчика.

Внезапно налетел ветер. Дверь коттеджа со стуком распахнулась. На пороге застыл человек. — Ты пришел, — произнесла Эдвина. Он вошел в дом и закрыл за собой дверь. За окном завывал ветер. Луну заволакивали тучи и быстро уплывали, сменяясь другими. Луна тускло светилась в небесах. До полнолуния оставались считанные дни.

Обнаружив, что дверь часовни открыта, Сабрина прокралась внутрь, уверенная, что слышит детский плач. По обе стороны алтаря горели свечи, но, кроме них, древнюю часовню освещала широкая полоса лунного света, и Сабрина вскоре увидела, что дверь, выходящая к кладбищу, осталась приоткрытой. Она знала, что Шона недавно взяла в замок мальчика, и, хотя насмехалась над собой, думая, что материнские инстинкты проявились у нее слишком рано, она чувствовала нешуточное беспокойство. Ей было невыносимо слушать испуганные, тоскливые всхлипы.

Сабрина поспешила пересечь часовню, миновала дверь, врезанную в толстые стены замка, и оказалась на кладбище. Оно выглядело таким же древним, как часовня. Остатки деревянных крестов сохранились на нем вместе с каменными кельтскими надгробиями. Мраморные ангелы застыли среди простых могильных плит, высокие мавзолеи хранили останки членов той или иной семьи. На плитах виднелись краткие эпитафии, высеченные в назидание живым.

Сабрина вздрогнула. Днем кладбище казалось ей живописным и мирным, но ночью…

Если ребенок проснулся среди ночи и заблудился здесь, он мог насмерть перепугаться. Звук послышался снова. Казалось, он исходит из-за большой статуи ангела с распростертыми крыльями, стоящей в сотне футов от стены замка.

— Где ты? Я помогу тебе! — снова позвала Сабрина. Она стала пробираться по кладбищу к статуе, поднявшийся ветер трепал ее халат и волосы.

Торопливо ступая по росистой траве, она услышала за спиной шаги. Ветер вдруг утих, туча затянула луну. Сабрина обернулась, но слишком поздно. Она так и не успела вскрикнуть, ибо чья-то рука мгновенно зажала ей рот дурно пахнущей тряпкой.