Одна на двоих. Истинная для вампиров - Ариана Миллс

член выскользнул с влажным звуком. Он наклонился, чтобы запечатлеть ее губы в нежном, затяжном поцелуе, его язык прошелся по чувствительной плоти, чтобы ощутить остатки их страсти.

Кай, все еще уютно устроившийся в тепле Али, притянул ее ближе, его сильные руки обхватили ее, когда он оставил дорожку поцелуев вдоль ее шеи и плеча.

— Ты невероятна, — пробормотал он хриплым от удовлетворения голосом.

Когда отблески их страсти постепенно угасли, троица начала шевелиться, их тела постепенно расплетались, и они устраивались поудобнее после соития. Аля прижалась к руке Кая, положив голову ему на широкую грудь, и слушала ровный ритм его сердцебиения.

Напротив них Элиас лениво потянулся, его мускулистое тело расправилось, как кошка, выходящая из-под солнечного луча. Он одарил Алю ленивой, довольной улыбкой, прежде чем обратить внимание на Кая и хлопнуть его по плечу в знак дружеского расположения.

— Напомни-ка мне ещё раз, почему мы решили, что это хорошая идея — взять ее с собой? — поддразнил Элиас, его глаза озорно блеснули.

— Она нас измотает.

Кай усмехнулся, рассеянно рисуя узоры на бедре Али, и встретился взглядом с Элиасом.

— Потому что она того стоит, — просто ответил он, и в его тоне чувствовалась глубина эмоций, которая многое говорила об их связи.

Аля, почувствовав вес их слов, посмотрела на Кая сияющими глазами.

— Я не знаю, что я сделала, чтобы заслужить вас обоих, — прошептала она, и в её голосе слышались благоговение и благодарность.

— Но я так рада, что нашла вас.

Выражение лица Элиаса смягчилось, на нём промелькнула редкая для него уязвимость, когда он протянул руку, чтобы убрать выбившуюся прядь волос с лица Али.

— Ты ничего не сделала, любовь моя, — тихо сказал он.

— Ты просто случайно появился в нашей жизни в самый подходящий момент.

Пока троица продолжала нежиться в тёплом свете послекоитального умиротворения, их разговор бесцельно блуждал, затрагивая всё: от их любимых детских воспоминаний до самых сокровенных надежд и мечтаний о будущем.

Аля рассмеялась над одним из остроумных анекдотов Кая, её глаза сверкали от веселья, когда она игриво шлёпнула его по груди. Элиас развлекал их рассказами о своих озорных проделках во время учёбы в академии, и его раскатистый смех эхом разносился по комнате.

Но внезапно, посреди беззаботной болтовни, выражение лица Али изменилось, она нахмурилась и положила дрожащую руку на живот. Оба мужчины замерли, обратив на неё внимание, почувствовав перемену в её поведении.

— Что случилось, милая?

— Я просто подумала… эм… вампиры могут иметь детей? — спросила Аля, переводя взгляд с Элиаса на Кая.

Вопрос Али повис в воздухе, наполненный невысказанными намёками, когда она перевела взгляд с Элиаса на Кая, ища в их глазах ответы. В особняке, казалось, стало тише, сама атмосфера сгустилась от напряжения, когда до них дошла суть её вопроса.

Выражение лица Элиаса помрачнело, на нём появилась тень, когда он осознал потенциальные последствия невинного вопроса Али. Кай, однако, оставался невозмутимым, его пронзительные голубые впились в неё, словно пытаясь проникнуть в глубины её мыслей.

После долгой, напряжённой паузы Кай наконец заговорил низким и размеренным голосом.

— Вампиры не могут размножаться с людьми, Аля. Наша физиология слишком отличается, наши ДНК несовместимы. Он сделал паузу, тщательно подбирая слова.

— Но… — Аля замолчала, в замешательстве нахмурив брови.

Она снова посмотрела на свой живот, словно ожидая увидеть какой-то видимый признак невозможного.

— Тогда как…?

Кай стиснул зубы, на его щеке задергался мускул, пока он пытался подобрать правильные слова.

— Есть… исключения, — неохотно признал он.

— В редких случаях родословная вампира может… переплетаться с родословной другого вампира таким образом, что это противоречит естественному порядку вещей.

Элиас издал низкое рычание, его глаза вспыхнули гневом.

— Что именно ты имеешь в виду?

— Что Аля может быть беременна полувампирским отпрыском?

Его голос сочился презрением, и было ясно, что такой союз был бы отвратительным.

Смятение Али усилилось, когда она увидела, как нарастает напряжение между Каем и Элиасом. Она не могла понять, почему само предположение о ребёнке-гибриде вызвало такую враждебность у тех самых существ, которые утверждали, что принимают и любят её как одну из них.

— Я не понимаю, — тихо сказала она, едва громче шёпота.

— Почему мысль о ребёнке-полувампире-получеловеке так тебя пугает?

— Я сама наполовину вампир, помнишь? Из-за неполной трансформации, а не по собственному желанию.

Её слова повисли в воздухе, болезненно напоминая о сложностях, которые определяли её существование. Несмотря на то, что Аля родилась человеком, теперь она обладала некоторыми вампирскими чертами — обострившимися чувствами, ускоренным исцелением. И все же она не была полностью одной из них, навеки застрявшей между мирами.

Ответ Элиаса прорезал воздух, как физический удар, его слова были резкими и окончательными.

— Это не подлежит обсуждению! — рявкнул он, нахмурившись и пристально глядя на Алю.

От внезапной резкости его реакции она пошатнулась, волна боли захлестнула её, когда она почувствовала себя отвергнутой, ненужной. Она открыла рот, чтобы возразить, умолять о понимании, но не смогла произнести ни звука. Вместо этого в уголках её глаз выступили слёзы, грозясь хлынуть потоком.

Кай тоже, казалось, был озадачен яростью Элиаса, и его брови озабоченно нахмурились. Он протянул руку и успокаивающе положил ладонь на руку Элиаса, пытаясь разрядить напряжённую обстановку. Но Элиас оттолкнул его, его гнев всё ещё кипел на поверхности.

От резкого заявления Элиаса по спине Али пробежал холодок, его слова поразили её, как физический удар. Она отшатнулась, прижав руки к животу, словно пытаясь защитить своё тело от самой мысли о беременности.

— Только не говори, что я беременна! — взревел он, его лицо исказилось от ярости.

От такой бурной реакции Элиса была потрясена, ее разум помутился, пока она пыталась осознать силу его эмоций. Слезы застилали ей глаза, она едва шептала, отрицая.

— Н-нет… Я не… Я просто спросила…

Ее слова затихли, потерявшись в гнетущей тишине, последовавшей за вспышкой Элиаса. Казалось, что комната сжимается вокруг неё, стены смыкаются, а тяжесть его неодобрения давит на неё.

У Али перехватило дыхание, в горле застрял всхлип, когда она попыталась осознать глубину отвращения Элиаса. Как мог тот, кто, как она думала, заботился о ней, реагировать с таким отвращением на саму возможность того, что она носит его ребёнка?

Она чувствовала себя совершенно одинокой, плывущей по течению в море смятения и боли. Она лихорадочно переводила взгляд с Кая на Элиаса, отчаянно пытаясь найти хоть какой-то признак понимания, сочувствия. Но всё, что она увидела, — это застывшие лица, на которых читались непринятие.

Сдавленно всхлипнув, Аля развернулась и выбежала из комнаты. Она вылетела за дверь, не заботясь о том, в