Невидимый муж - Анна Снегова

Запоздало осознаю, кто на самом деле следил за нами всё это время.

- Что, фиалочка моя? Не дождалась? Отдала свой цветочек, который я так берёг, не пойми кому? Ну, теперь ты за это поплатишься.

Под нос мне сунули грязную тряпку, от которой в нос ударило резкой вонью. Я невольно вдохнула удушающий аромат, земля качнулась под ногами, и я соскользнула в беспамятство.

Глава 19

Глава 19

Мутит. Ужасно.

Всё тело налито тяжестью и совершенно меня не слушается.

Звон в ушах, металлический привкус во рту. Ужасно жжёт кожу на запястье. Там, где брачный браслет. Мне же нельзя… удаляться от второго браслета… но кажется, если даже моя рука совсем сгорит от этой боли, это будет меньшая из моих бед.

Память возвращается, а с ней возвращается смертельный ужас.

Мои веки плотно сомкнуты, нет сил открыть глаза. Пытаюсь прислушаться к ощущениям… меня всю трясёт, как будто…

О господи.

Стук копыт по мёрзлой земле.

Я на лошади. Меня перекинули через круп коня, будто мешок с зерном, и везут куда-то. Значит, теперь точно погибла.

Если Ципион взял с собой лошадь в город… привратник же говорил, с лошадями можно. А барсу запретили. На своих двоих Бьёрн ни за что меня не догонит.

В голове звенит, и попытки думать дальше отзываются острой болью. Пытаюсь сосредоточиться и заставить разум проясниться. Надо придумать что-нибудь! Теперь я могу надеяться только на себя. Может, получится спрыгнуть с лошади на ходу?

А дальше что?

От такого, как он, не сбежать. Если ему хватило упорства и сумасшествия идти за мной так далеко… Охотнику этой ночью удалась загонная охота. Охотники с детства учатся днями и неделями преследовать желанную добычу. До тех пор, пока она не выдохнется. Не утратит бдительность. А потом – один, последний бросок. И новая голова прибита к стене в доме Охотника. Новая шкура становится подстилкой под его ногами.

Паника подступила неудержимой волной, спутала мысли, оставив одно звериное желание бежать как можно дальше. Я так ярко и остро вспомнила подзабытое уже чувство, которое всегда охватывало меня рядом с этим человеком – капкана, сжимающего на тебе стальные челюсти, капкана, из которого нет выхода… что резко дёрнулась всем телом, едва не свалившись.

Может, если б у меня получилось, я бы попросту сломала бы себе шею под копытами лошади.

Но меня грубо схватили за одежду и поправили, как сползающую поклажу.

- Проснулась, цветочек? Это хорошо, - просипел где-то над моей головой знакомый голос. Очень довольный голос.

- Пусти меня. Ты не имеешь права. Я замужем теперь, - с трудом проговорила я обветренными, потрескавшимися губами. От неудобного положения кровь прилила к голове, и в ушах стоял дикий шум. Голос не слушался. Но Ципион услышал.

- А мне плевать уже! Скажу, сдох он, муженёк твой. А вдовушку утешать никакому Охотнику не зазорно. И только попробуй, дрянь, только рот раскрыть, что не по доброй воле отдаёшься! Я от тебя места живого не оставлю. Пожалеешь, что на свет родилась. Ты моя теперь, поняла? Поняла, сказал?!

Он схватил меня за плечо и встряхнул, так что на мгновение я подумала, что сбросит, если продолжу артачиться. Наверное, в этом и был замысел. Напугать, сломать. Как делал всегда.

Я зажмурилась крепче.

- Есть только один мужчина, которому я принадлежу. Буду принадлежать всегда. И это не ты.

Пальцы на моём плече сжались так, что даже через одежду я ощутила их, как когти стервятника, впивающиеся в добычу.

- Та-ак, значит… а я смотрю, мы осмелели! Голосок прорезался. Ну да ничего! И не таких объезжал. Так даже интересней.

Он вдруг резко натянул поводья. Лошадь встала как вкопанная.

- Чёрт… завела опять! Не могу больше терпеть… и так слишком долго ждал! - Ципион спрыгнул на землю, а потом схватил меня и стащил с лошади. Поставил перед собой, цепко впиваясь в плечи, потому что ноги меня не держали.

Совсем рядом оказалось до боли знакомое, обветренное на зимних ветрах грубое лицо, глаза-щёлки, которые горели чёрным огнём безумия и похоти. Я судорожно огляделась по сторонам.

В поле моего зрения попала поросшая редколесьем чуть всхолмленная равнина… Я узнала местность. Видела совсем недавно. Это могло означать только одно. Ципион везёт меня в ту же сторону, откуда мы с Бьёрном приехали в Каупанг. Значит, везёт меня обратно в Долину.

Долина. Мой дом, моё проклятие.

Неужели я обречена, и зря пыталась уйти от своей несчастливой судьбы? Она снова и снова приводит меня по кругу туда, откуда я начала?

- Теперь сама постой-ка, детка!

Ципион убрал руки, и я чуть не упала, такой слабой была. Что за дрянью он меня одурманил?!

Он отвлёкся только на мгновение, чтоб привязать коня. Вокруг нас на вершине низкого холма росло несколько чахлых деревьев, потерявших на зиму всю листву. Суровые ветра безжалостно драли их, обламывая мелкие сучья.

Если бы у меня хотя бы какое-то оружие было… я могла бы врезать этой скотине по затылку, пока он отвернулся. Урод совершенно меня не боялся. Но я была беспомощна. Даже бежать не было сил – ноги еле держали. Я могла только, кусая губы, смотреть на то, как приближается мой палач, кривясь в похабной усмешке.

- Сейчас я тебя тут разок по-быстренькому… а потом уж дома как следует… ты ж не целочка теперь, хлопот лишних не будет…

Он задыхался и бормотал сбивчиво, пока его глаза шарили по моему телу.

Моё сердце оборвалось и куда-то покатилось.

Я сделала шаг назад.

Меня догнали раньше, чем сделала второй.

Ципион толкнул меня в снег, и я упала на спину. Навис чёрной горой. Солнце давно село, но в небе сияло потусторонним светом полнолуние. Я отчётливо видела высоко над собой налитые кровью глаза.

Одержимость!

Он одержим мной. Как я раньше не понимала.

С самого моего появления в деревне. Когда его отец принёс меня – сначала к себе в дом… Это же Сифакс нашёл меня тогда, был во главе охотничьего отряда! И там, в его доме меня впервые увидел нахальный и жестокий подросток. На которого слабость и уязвимость другого человека всегда действовала, как запах крови на хищника. Раненую добычу проще прикончить. Падальщики никогда