Искупление - Вера Александровна Петрук

 – Будь, что будет, – наконец, принял решение Нильс. – Берем ее под руки и тащим в зал. Из двух вариантов – пропустить открытие церемонии или присутствовать там в пьяном виде, мне больше нравится второй.

 – Согласен, – кивнул Томас и, подхватив Дэйру с другой стороны, потянул ее из-за стола.

По дороге они жужжали ей в оба уха о дурном поведении, а она не могла связать и двух слов, чтобы хотя бы пожаловаться на Модэт. Получалось что-то вроде этого:

 – Мода, детого, это, сука, ять, – причем на столь нехитрые слова у нее ушло столько сил, что Дэйра в конце концов замолчала, обвиснув на руках тащивших ее парней.

 – Это катастрофа, – упавшим голосом заявил Томас. – Она раньше никогда так не напивалась.

 – Свернем-ка сюда, – скомандовал Нильс и прорычал что-то сунувшимся к ним слугам. На них, конечно, пялился весь двор, но Дэйре было плевать, а Нильсу с Томасом сейчас было не до слухов. Дэйра почувствовала свежий морозный воздух и лязг зубов брата у себя над ухом. Кажется, они вышли на улицу. Зрение расплылось еще там, в комнате, однако под открытым ночным небом в сознании что-то прояснилось, а когда Нильс окунул ее головой в сугроб, стало еще лучше.

 – Хор, шо, ка! – восхищенно сказала Дэйра, одобряя инициативу оруженосца. Схватив пригоршню снега, она растерла им лицо и плечи, после чего запустила два снежка в растерянные физиономии замерших парней. Попала в одного, кажется, в брата, а так хотелось в Нильса.

Ее снова подняли и поволокли, только теперь ее спутники ругались между собой.

 – Дурацкая была идея, – ворчал Томас, – у нее еще и платье намокло, она совсем на чучело стала похожа.

 – Следи за языком, – почему-то вступился за нее Нильс. – Все не так уж и плохо. Подумаешь, немного мокрая. Так даже соблазнительнее получилось.

 – Это ты за языком следи, она моя сестра! – возопил Томас, вспугнув парочку придворных. – Какое тут соблазнение! Она же без макияжа, без прически, в мокром платье и совершенно пьяная! Да ее и до первого этапа не допустят!

 – Не паникуй. Принц знал, что идет на риск, выбирая Дэйру, пусть теперь сам выкручивается.

Как же романтично у него это получилось – «идет на риск». Дэйра повернулась и, сама от себя не ожидая, чмокнула Нильса в щеку.

 – Кра, вчик, – произнесла она, улыбаясь во все зубы.

 – А вот теперь я начинаю волноваться, – заявил Нильс, вместе с Томасом оглядываясь, видел ли кто-либо еще, как девятая невеста целует слугу. К счастью, они успели войти в узкую галерею, которая скрыла их в полумраке. Но Дэйра видела, что на лице Нильса, там, где она его поцеловала, расцвел алый цветок первофлоры, а значит, он тоже к ней что-то чувствовал. Держать язык за зубами было просто невозможно, тем более, что говорить у нее получалось все лучше и лучше. По-хорошему стоило рассказать о выходке Модэт, но болтать хотелось совсем о другом:

 – Сорви, лицо, цветок, красава, – сказала она и почти сама себя поняла. Другое дело – Нильс с Томасом, которые едва ли не в один голос взвыли от отчаяния.

***

В зале, куда ее притащили, все так сверкало огнями, что Дэйра невольно зажмурилась, мечтая вернуться на улицу во мрак ночи. Последние минуты она только об этом и говорила. Ей нестерпимо хотелось на мороз, в темноту, яркий свет же раздражал и заставлял слезиться глаза. Перед входом Томас по приказанию Нильса отвесил ей пару пощечин, но они с таким же успехом могли просто напоить ее водой.

Состояние Дэйры ухудшилось, однако только для наблюдателя со стороны. Ей самой вполне было хорошо. Высморкавшись в пышный рукав Нильса и отерев его воротником глаза, она оттолкнула опешившего парня, который тащил ее до двери, и сама вошла в зал, сразу уткнувшись в оголенную спину какой-то дамы. В нос ударил тяжелый дух большого скопления людей, каждый из которых вылил на себя изрядную долю любимого парфюма. К смеси благовоний, граничивших со зловонием, добавлялся запах пота, потому что в зале было жарко натоплено, а пламя тысячи свечей вплеталось в духоту изощренными нотками.

Спина впереди стоящей дамы была оголена до самой задницы, и Дэйра, наверное, долго бы еще пялилась на нее, если бы не Нильс. Схватив ее за руку, он бесцеремонно поволок ее сквозь толпу, следуя за Томасом, который прокладывал дорогу. Мимо промелькнули сотни накрашенных лиц – и мужских, и женских, рук, изящно помахивающих веерами, фальшивых улыбок и удивленных глаз. Видок у Дэйры был тот еще.

Они протолкались к окнам, где стояло меньше людей и идти было легче. Отсюда было плохо видно короля, выступающего перед собравшимися с торжественной речью, однако хорошо различался пустующий стул рядом с восемью другими креслами, на которых уже сидели невесты принца. Сам Эруанд, стоявший за отцом, увидел их раньше других, и теперь подавал отчаянные знаки глазами то ли Нильсу, то ли Томасу – явно не Дэйре. По ее виду сразу было понятно, что девушка невменяемая.

Как же так, думала Дэйра, с досадой чувствуя, что рот слишком быстро наполняется слюной, и она иногда протекает на подбородок. Доктор Йорвик копался у нее в мозгах, но операция не повлияла на разум, а тут какой-то яд буквально разрушал ее – не в физическом, но в моральном смысле. Взгляды, которые бросал на нее Нильс, были невыносимы.

Когда они были в паре метров от цели – пустующего стула, их заметили, и по толпе прошелся взволнованный шепот. Обратил ли на нее внимание король было неясно, Сандро Десятый продолжал упоенно рассказывать о светлом будущем Сангассии, а вот его брат Амрэль, стоящий рядом с принцем, очевидно, потерял дар речи. Выражение глаз у него было такое, будто Дэйра заявилась голой.

 – Ублюдо, – сказала она, кивнув светлому князю, но Нильс вовремя закрыл ей рот платком, и пока Томас, как мог, загораживал девятую невесту от любопытных глаз, успел усадить ее на стул и даже расправить складки платья. Взгляды сидящих рядом девушек были нечитаемые. Модэт отвела взор, притворившись, что всецело внимает королю, другие невесты сделали вид, что ее по-прежнему нет, и лишь Марианна, которая оказалась соседкой, поддержала ее локтем, когда Дэйра немного съехала набок со стула.

Принц Эруанд вырядился, как павлин, и Дэйре отчаянно хотелось сказать ему об этом,