Искупление - Вера Александровна Петрук

осталась только в объятиях Амрэля, который вдруг слегка приподнял ее за талию и прижался губами к ее губам. Это не было похоже на поцелуй, но люди вокруг захлопали и забормотали поздравления. Их слова были неискренними, а хлопки слишком сдержанными, но с каким же огнем в глазах они разглядывали двоих, оказавшихся перед ними на цирковой арене, которую устроил Сандро.

 – Держись, – вдруг прошептал ей на ухо Амрэль и стал что-то говорить, обращаясь то к королю, то к собравшимся людям. Говорил легко и радостно, будто в его жизни только что произошло долгожданное событие. На миг Дэйре даже показалось, что это Нильс стоит рядом и утешает, но черные перья обнимавших ее крыльев не позволили обмануть – то был ворон, который умел притворяться.

Дальше она помнила смутно. В какой-то момент исчез нарядный зал, толстый Сандро, толпа хищников, остался лишь черный ворон, который взлетел с ней на руках и долго парил под сизыми тучами прежде, чем спуститься в гнездо.

 – Принесите льда и снега, – распорядился над ухом голос Амрэля, а потом снова повторил, обращаясь уже к ней:

 – Держись, маркиза! Как же тебя угораздило отведать яблочного яда? У нас даже из меню яблочный сок убрали, так часто им любят травить. И кому ты перешла дорогу? Думаю, одной из невест, возможно, Модэт. Ты слышишь меня? Если не умерла сразу, то, может, не умрешь и потом. Поговори со мной, скажи, что чувствуешь?

 – Гор, чо, – сказала Дэйра, которая уже давно сгорала от жара, плавившего ее тело внутри и снаружи.

 – Ничего, сейчас мы тебя остудим, – почти ласково произнес Амрэль, и Дэйра решила, что она бредит. Конечно, это Нильс сейчас нес ее на руках и собирался лечить, ведь он так много знал о ядах.

 – Люб, тебя, – пробормотала она и прижалась горячим лбом к груди человека, который промолчал, но явно ускорил шаг. Она слышала, как бьется его сердце – почти так же быстро и жарко, как ее собственное.

Затем ее стали раздевать. Смутно она понимала, что это неправильно, оскорбительно и надо вмешаться, но тело продолжало плавиться, и к жару вдруг присоединилось желание, да такое острое, что она почти сама сорвала с себя остатки платья. Пелена на глазах мешала, но кажется, с ней по-прежнему был ворон.

 – Прости, нужно снять всю одежду, – прошептал Амрэль слишком близко и слишком опасно. – Сейчас будет холодно, но ты терпи. Когда-то снег и лед спасли и мою жизнь тоже. Теперь можешь меня отпустить. Дэйра, не держись за меня, иначе мне придется лечиться вместе с тобой – уже от ожогов. Ты очень горячая.

Сначала она даже не поняла, что вцепилась в ворона так, что под ее пальцами затрещала ткань его камзола. Зато сообразила, что пар и шипение исходили от ее тела, которое погрузили в ледяное крошево. С трудом отпустив руки князя, она зарылась в снег по самый нос, сгорая одновременно от стыда, от желания и от жара. Холод не чувствовался, но голос князя шептал, что нужно время.

 – Не уходи, – неожиданно для себя прошептала Дэйра, когда ей показалось, что она осталась одна со своими мыслями, постыдными чувствами и вечным одиночеством. Последнее терзало настолько сильно, что слезы неконтролируемо хлынули из глаз – от жалости к себе и бессилия.

 – Вот, держи, – снова послышался голос Амрэля, – против ракушечника противоядия нет, но мне тогда помог алкоголь.

Дэйра моргнула. Колючая тьма в глазах посерела, и силуэт князя стал четче. Темные глаза Лорна глядели странно, она не могла прочитать ни выражения его лица, ни понять мотивы его действий. Зачем ему было спасать ту, которая грозила разрушить его репутацию и жизнь?

«Ты мне не нравишься», – вспомнились слова князя, произнесенные только вчера. И его чувства были взаимными. Все, что она о нем знала, было ей противно: от грязных методов поиска волшебного спасения от чагаров до того, как он поступил с ее матерью. И было неважно, что решение принимал не он. Амрэль скрыл правду о смерти ее отца и пальцем не шевельнул, чтобы спасти Ингару. Но почему-то спасал ее дочь.

Дэйра хотела жить, поэтому послушно открыла рот и позволила влить в себя столько огня, сколько позволило дыхание. Потом она долго кашляла и хрипела, так как жар внутри стал лишь сильнее. Льда в ванной уже давно не было. Он растаял, превратившись в талую воду, и Амрэль кликнул слуг, чтобы принесли еще снега. К тому моменту зрение почти прояснилось, да и речь, кажется, восстанавливалась, хотя она еще не осмеливалась открыть рот.

Ванная, определенно, принадлежала Амрэлю. Черный гранит с золотыми прожилками, который украшал стены помещения изнутри, вряд ли мог понравиться женщине. В гостевых же комнатах, куда разместили Дэйру, сами ванные были обычными деревянными кадками – только куда больше по размеру, чем у нее дома, в Эйдерледже. Зато у Амрэля ванная была из камня, он нежно скользил под телом и оставался теплым, даже будучи наполненным снегом.

Дэйра была почти убеждена, что Амрэлю все равно, сколько людей увидят ее голой, поэтому в очередной раз удивилась, когда он не пустил слуг, сам приняв ведерко со льдом и высыпав содержимое ей в ноги.

 – Пей еще, – сказал он, поднося к ее к губам бутылку. В напитке узнавался ром.  Возвращался вкус, а значит, ее дела были не так плохи, как раньше. Жар, окружавший снаружи утих, зато внутренний огонь горел по-прежнему ярко. Дэйра невольно застонала, понимая, что не в состоянии справиться с нечеловеческой страстью, которая грозила спалить ее дотла. Ей срочно нужен был Нильс или… какой-нибудь другой мужчина.

 – Как себя чувствуешь? – спросил Амрэль, пристально вглядываясь в ее лицо.

 – Стукни меня, – попросила она, мечтая о том, чтобы потерять сознание. Влечение становилось невыносимым. Проклятый яд!

 – Нет, лучше уходи, мне нужно побыть одной, – сказала она, понимая, что еще мгновение и набросится на Амрэля, пусть он и был врагом, и вороном, и вообще последним человеком, с которым она хотела бы близости.

Но князь не ушел. Смотрел ей прямо в глаза и успокаивающе гладил по голове – одной рукой. Вторую он опустил в ледяную воду и коснулся ее тела – там, где Дэйру не трогал никто. Она дернулась, судорожно вздохнула, но поняла, что оттолкнуть не в силах. Он делал именно то, что так желало ее тело, временно оставшееся без