Звёздный Дождь - Наталия Романова

Дорога сильно вымотала. Сначала задержали на двенадцать часов самолёт из Нарьян-Мара в Москву – нелётная погода, – потом в Шереметьево пришлось задержаться.

В итоге, будто не на современном достижении науки и техники добирался, а на собачьих упряжках, да и то, четвероногие друзья человека быстрее бы доставили до места назначения.

Взял телефон, посмотрел время. Не поздно, можно позвонить, вернее, нужно.

– Да, – ответила Тея. – Добрался? – почти дружелюбно поинтересовалась она.

– Наконец-то, – вздохнул Костас. – Как парни?

– Георгиос сопливит, немного кашляет, это нормально, акклиматизация. Александр… кажется всё хорошо. Занят своим хоккеем, у них тренер сменился, увеличились нагрузки, ты знаешь.

– Может, нужно было остаться?.. – произнёс Костас вслух свои сомнения.

– Я справлюсь, спасибо, – твёрдо ответила Тея.

– Ладно. Держи в курсе, парней поцелуй от меня, – в душе нехорошо заныло.

Как же паршиво от того, что ты – состоявшийся мужик, любящий всем сердцем родитель, не можешь уделять необходимое внимание собственным детям.

Не получается быть с ними каждый день их жизни, когда они нуждаются в тебе. В твоих подсказках, поддержке, объятиях, в конец концов.

И сделать с этим ничего не можешь. Лишь принять неизбежное и попытаться как-то минимизировать последствия собственной дурости – разлада с их матерью.

Не переезжать же за Полярный круг, тем более сейчас, когда Тея в положении… это будет смотреться как минимум странно. Бывший муж, узнав о скором изменении в семейном положении бывшей жены, припёрся под бок. Тупо это будет.

Жаль, не удалось познакомиться с Валерой этим, тот улетел за детьми, которые проводили каникулы с родственниками, как мальчишки Костаса.

Пока решили старшему ничего не говорить, подготовить, записали к психологу, но беременность долго скрывать не получится, даже если с браком решат подождать, что в случае консервативных взглядов родителей Теи – расстрельная статья, на минуточку.

Дело не Костаса, вообще никак его не касается, вступит бывшая в брак до родов или после. Реакция же Саши, предугадать которую было сложно, волновала не на шутку. И для Гошки сомнительный сюрприз, как ни крути. Почти в одночасье появятся отчим, две сводные сестры, родится младенец.

Хорошо же будущие молодожёны оторвались летом, ничего не скажешь… Могли бы поостеречься, пресловутого штампа в паспорте подождать, после беременеть.

Однако своё драгоценное мнение Костас предпочёл держать при себе.

Попросила бывшая жена привезти мальчишек лично из-за плохого самочувствия – привёз. Необходимо было сходить на пару бесед с Сашкиным психологом – сходил.

Сидел теперь, как на иголках, ждал – рванёт у Сашки или нет. И если рванёт, насколько сильно.

Рвануло, откуда не ждал. Вышел из душа, уже готовился завалиться в кровать, чтобы ещё до рассвета отправиться к Поле, порадовать подарками, вкусняшками, личным присутствием. Побаловать умницу и красавицу.

Не нравилось Костасу её настроение и состояние в последние дни, через телефон передавалось какое-то уныние, дух упадничества витал.

Понятно, второй раз за месяц подцепить дрянной вирус, заставляющий выворачивать кишки и лишающий сил – сомнительный повод для хорошего расположения духа. Но что-то сильно Полюшка расклеилась.

Костасу нужно было срочно оказаться рядом, чтобы лечить, главное, любить.

Раздавшийся звонок в дверь заставил удивиться – кого чёрт принёс?

Он что, не сдал деньги на шторы или на корм кота управдома? Не купил билетов пачку, хрен ему, не водокачку?

Открыл, спешно одёргивая футболку. На пороге стояла Юленька, нервно теребя ремешок крохотной сумочки через плечо.

Костас в удивлении глядел на ладную фигурку, хорошенькое личико, кудряшки у курносого лица, не понимая, что происходит.

– Я войду? – задрала нос Юленька, шагнув вперёд.

– Коль не шутишь, – отступил Костас, пропуская гостью в гостиную.

Дверь в спальню демонстративно закрыл, что не укрылось от взгляда Юли. Извини, крошка, проход закрыт навсегда.

Жизнь – несправедливая штука, придётся тебе это усвоить.

Жаль, что учителем пришлось стать конкретному греку, только не он, так другой показал бы, что мужики не корзинки с пирожными, а те ещё скоты.

– Вот! – Юля кинула на журнальный столик несколько пластиковых полосок, в которых мгновенно угадывались тесты на беременность.

– И? – Костас покрутил в руках «подарок», стараясь не думать о том, в чём побывали эти полоски.

В конце концов, они с Юляшей не чужие люди.

Были.

– Я беременна! – взвизгнула Юля, покрывшись красными пятнами и нездоровым румянцем. На лбу проступила испарина, пальцы мелко дрожали, кончик носа дёрнулся, глаза налились слезами, готовыми ринуться по щекам прямо сейчас. – От тебя, между прочим!

Костас в молчании сел на диван, окинул взглядом стоящую по стойке смирно Юленьку, вздохнул.

Детский сад, штаны на лямках…

Жалко вопрос, что двигало тридцатичетырехлетним мужиком, когда он связывался с ребёнком двадцати трёх лет, останется без ответа.

Симпатия? Самонавязанная какая-то симпатия, больше похожая на самовнушение.

Желание секса? Учитывая, сколькому пришлось учить зажатую поначалу девочку, проще было бы найти кого-то сговорчивей, задорней и веселее изначально.

Доступность? Полным-полно доступных девиц, готовых на всё за наличный расчёт, безналичный, за видимость отношений – выбирай на свой вкус и интерес.

Удобство? Наверное, удобство, да.

Так себе мотивация… Не тянет на исчерпывающий ответ.

– Какой срок? – спросил Костас, не отрывая взгляда от раскрасневшегося, как в парной, личика Юленьки.

– Три месяца! – выдала та, притопнув.

– Аборт, значит, делать поздно, – сказал Костас, предварительно цокнув.

– Поздно. И я бы не стала ни за что на свете! – пискнула Юля.

Ах ты, мышка-норушка неразумная… и что с тобой делать?

– Сядь, – Костас показал рукой на кресло напротив дивана, подождал, пока Юля устроится, перестанет нервно ёрзать, сучить голыми пятками по паркету, хвататься пальцами за подлокотники. – Юля, запомни на будущее, никогда не пытайся «поймать мужика на пузо» – это подло, и в перспективе не приведёт ни к чему хорошему. Тем более, никогда не ври, что беременна – это не только подло, но и глупо. Ты подумала над тем, как долго сможешь изображать беременность, и что будет дальше?

– Я не изображаю, – прошептала та в ответ, предательски дёрнув нижней губой.

Вот только от истерики избавь, а…

Юляшка, ты ведь славная девчушка, добрая, Гиппократу давала. Пожалей человека после долгой дороги, прояви гуманизм, человеколюбие, к чему там отец всея медицины призывал.

С Костаса с лихвой хватило прошлых разборок и слёз, когда пришлось встретиться с Юленькой, чтобы отправить в отставку. Поначалу он надеялся, что его исчезновение с горизонта как-то само сообщит девочке, что её время прошло, но Юля упорно не понимала.

Скорее не хотела понимать.

Пришлом прямым текстом сказать, после успокаивать, слёзы вытирать, клясться всем греческим пантеоном, что всё у неё будет хорошо. Встретит