Кофе, кот, мужчины и я - Татьяна Рябинина

— Соня, когда ты уже кафе откроешь? — пояснил его Петрович.

— Пока тухло с кафе, — вздохнула я. — Никак не перевести в нежилой фонд. То ли вожжа кому-то под хвост попала, то ли взятку ждут. Но я не умею. Обязательно попадусь и сяду в тюрьму.

— У тебя же, вроде, юрист есть? — удивился Паша.

— Есть. Все равно никак. Подали вот на апелляцию, ждем.

— А суд какой? Центрального района? — уточнил Лева.

— Да.

— Я там секретаря знаю. Могу попросить, чтобы посмотрела, как и что.

— Пожалуйста, пожалуйста, — заныла, совсем как Пикс.

Вспомнив про Пикса, я резко засобиралась домой.

— У нас там ребенок в клетке, — поддержал меня Сережа. — Спасибо всем. До следующего раза!

Мы спустились к себе, я сразу пошла на кухню обновить подарок, а Сережа вытащил Пикса из переноски и понес в туалет. И, похоже, там у них состоялся серьезный мужской разговор.

Глава 46

Часть ночи на воскресенье Пиксу пришлось провести в одиночестве.

— Если что, зови, — сказал ему Сережа. — А полезешь сам куда-нибудь, посажу в переноску. И утром отвезу в клинику.

Угу. В поликлинику. На опыты. Тираны вы и деспоты. Оба.

— Серый, — сказала я, закрыв дверь спальни. — Мне стыдно, но нет худа без добра.

— Ты про паразита? — Он потянул молнию на моих джинсах. — Ну как-то да. Помнишь, я говорил, может случиться что-то такое, что заставит его посмотреть на меня иначе? Вот и случилось. Может, он меня и не полюбит, но примет. Уже принял.

На этом обсуждение темы иссякло само собой, вытесненное более интересным занятием. Потом, уже собираясь спать, мы все-таки забрали Пикса к себе. Чтобы не прислушиваться сквозь сон, что он там делает.

Как, уже все?  — сверкнул насмешливо голубой глаз. — Натрахались? Так быстро?

— Поговори еще! — пригрозила я. — Сейчас обратно отнесу.

Сережа посмотрел на меня с недоумением, а кот мгновенно притворился мертвым. Я тоже. Не мертвой, но немой. Рассказывать, как мы с котом общаемся, не хотелось.

Утро снова было в две смены. Первая — кошачьих рабов, затемно, вторая — нормальная, ближе к обеду. Пока Серега дрызгался в душе, я продолжила осваивать приготовление кофе в песке. Оказалось, там есть свои нюансы. В общем, нет предела совершенству.

Позавтракав, Сережа поехал домой, а я села наверстывать работу. Впахивала над серией рекламных постеров, пока Пикс не подал голос, требуя отнести на оправку. Усевшись в лотке, он заявил с таким видом, словно его долго пытали:

Ладно, Сонька. Он хоть и живодер, но на безрыбье сойдет. Ужас, но не ужас-ужас.

— Да ты что? — хмыкнула я. — Серьезно?

Иногда победа заключается в том, чтобы вовремя признать свое поражение.

— Пикс, с тобой никто не воюет. Предлагаю заключить мир.

Согласен на перемирие. А там видно будет. Но не забывайте, что котик по вашей милости инвалид, поэтому требует усиленного внимания и ухода.

— С какой стати по нашей милости-то? Мы тебя на шторы загнали?

Это была реакция на стресс. А стресс от ваших… ну ты поняла.

Спорить с ним было бесполезно. Я и не стала. Принесла из туалета, уложила на лежанку и пошла работать дальше. Уже одно то, что он перестал ставить ультиматумы и признал Серегу годным хотя бы на безрыбье, — великое достижение. Для начала. А там, как он сказал, будет видно.

Кота было жалко. Перемирие радовало. В сумме это выливалось в когнитивный диссонанс.

Ну злыдня же! Котик страдает, а хозяйка радуется.

Пришлось уговаривать себя, что это параллельные потоки, никак не зависящие друг от друга.

Вечером каким-то ветром принесло маму, которая, как всегда, «была рядом и решила зайти». Телефон? Нет, не слышали.

Летела мимо на метле и решила заглянуть,  — прокомментировал Пикс.

— А что это с котом? — Посмотрев на лежанку, мама заметила гипс.

— Лапу сломал. Прыгнул неудачно.

Я не стала палить истинную причину. Это породило бы монолог на тему «я же говорила, что от котов одни проблемы». Впрочем, все равно породило. Просто не такой длинный.

Высказав все, что она думает по этому поводу, мама пошла мыть руки. А выйдя из ванной, спросила:

— Ты помирилась с Кириллом?

— Э-э-э… — опешила я. — С чего вдруг?

— Тапки мужские в прихожей, щетка зубная, станок.

— По-твоему, на меня может польститься только Кирилл? — Я даже не знала, то ли рассмеяться, то ли обидеться.

— Значит, тот бритый качок?

Я не сразу сообразила, что она имеет в виду Юру, с которым пересеклась всего один раз осенью.

— Нет, ма, — ответила, мобилизовав все запасы терпения. И понимая при этом, что в подобном ключе вообще ничего не хочу рассказывать.

— Почему ты такая скрытная, Соня? — Мама театрально всплеснула руками. — Никогда ничем не поделишься. Как будто я тебе враг.

Не враг, конечно, но, увы, и не друг. Именно поэтому и нет желания чем-то делиться.

Пикс с интересом прислушивался к разговору, то ли со злорадством, то ли с сочувствием. Скорее, и с тем и с другим.

— Кофе будешь? — Я сбила ее пафос прозой жизни. На лету. — В песке?

— В песке? — Она даже растерялась. — Ну… давай.

За кофе мама попыталась снова вернуться к моей личной жизни, но я была начеку и тут же перевела стрелки, спросив, прошла ли она диспансеризацию. О своем здоровье матушка могла говорить бесконечно. А еще она любила лечиться. И рассказывать об этом. Это было очень утомительно, но из двух зол я выбрала меньшее.

Доложив детально обо всех своих медицинских делах, мама уже забыла, о чем спрашивала. Сказала, что кофе очень вкусный, и полетела дальше.

Уф, обошлось…

Я понимала, что, если с Сережей у нас сложится всерьез — а я на это очень надеялась, — придется и рассказать, и