Посткарантин - Злата Косолапова

Я посмотрела на Вебера. Он продолжил возиться с браслетом. Смущенно кусая губы, я отвела взгляд.

– Ну… Если честно, я сомневалась… Но мало ли в какую передрягу ты угодил!

– Хорошо ещё, Машка, что ты никому не спалила, что со мной должна была встретиться, – совершенно беззлобно сказал Вебер, быстрыми и чёткими движениями нажимая на какие‑то маленькие кнопки в скрытой клавиатуре. – Я для того тебя это и просил утаить. Что если вляпаешься – попытаюсь вытащить, используя свое влияние здесь. Меня тут все знают ой как хорошо. С тобой никто и никогда не видел, про нас с тобой не слышал. Так бы Майоран меня к тебе и на километр не подпустил бы.

– Вебер, я… Спасибо тебе большое, – прошептала я, снова начиная заливаться слезами – честно слово, уже самой тошно плакать было. – Мне так жаль, что я оказалась такой дурой…

– Эй, ну, ну, Машка, ты чего разревелась? – усмехнулся Саша, кидая на меня быстрый взгляд. – Слава Богу, всё идёт пока вполне себе хорошо. Даже поучительно. Не реви, не стоит.

Что‑то щёлкнуло. Электронный экран браслета погас, замок открылся, и браслет уныло сполз с моей руки. Вебер подхватил его и бросил на кровать.

– Я свободна?! – то ли спрашивая, то ли ликуя, произнесла я. Сама не поняла, что чувствовала в затянувшем меня калейдоскопе эмоций.

Вебер кивнул, и я, забыв обо всём на свете, радостно кинулась ему на шею.

– Большое тебе спасибо, Вебер! Ты даже представить не можешь, как я тебе благодарна!

Причитая и благодаря, я ещё минуты три продолжала обнимать наёмника. Сначала тот что‑то неразборчиво отвечал, хмурился, затем аккуратным движением отодвинул меня и, смущенно кашлянув в кулак, поднял с пола свой рюкзак.

– Ну, ты уж точно должна знать – я тебя, Машка, не брошу в беде, – отозвался он, доставая из своей сумки какую‑то одежду и кидая её на кровать. – И вот ещё: так как твои вещи навсегда для нас утеряны, Кошка тут подкинула для тебя кое‑какую экипировку. Как она любит говорить: совершенно бесплатно.

– Кошка?! – удивленно произнесла я, подходя к кровати и разглядывая серенькие джинсы и тёмно‑синюю толстовку на молнии. Такую, с капюшоном и с наполовину оторванными цифрами на груди. Что они означают, интересно? – Ничего себе…

В маленьком пакете я нашла свернутые в клубок носки и аккуратно сложенную футболку. В свёртке из плотной бумаги обнаружились старые кроссовки. Я вдруг с жалостью подумала не только о своих теперь навсегда утерянных вещах, но и о моих любимых ботинках на шнуровке. Эх.

Я посмотрела на Вебера и вдруг поёжилась: холодно‑то как в этом дурацком кружевном тряпье, которое на меня нацепили.

– Они мне с Часовым здорово помогли организовать всю эту операцию.

– О, – только и смогла сказать я и вдруг задумчиво покривила ртом. – А, кстати, как мы выберемся отсюда?

Вебер достал из кармана пачку сигарет и приложил палец к губам. Я тут же замолчала, замерев на месте. Наёмник прислушался. Кто‑то подошел к комнате, звонко посмеялся о чём‑то и ушёл.

Вебер кивком указал мне в сторону окна, затем, сжимая сигарету в зубах, снова подобрался к своему рюкзаку и достал оттуда веревку с крюком.

– Через окно. – Он вдруг отвёл взгляд. – Маш…

– А? – рассеянно спросила я, глядя на кривой подоконник.

– Ты бы переоделась, что ли… Кхм.

Я повернулась к Веберу. Так резко, что у меня шея заболела. Не глядя на меня и продолжая копаться в рюкзаке, он указал тлеющей сигаретой на одежду, лежащую на кровати.

Я удивленно окинула себя взглядом – кружевное платье, чулки, туфли. Ещё и марафет такой наведен на роже, сказать нечего. Блин. Ну, а что я хотела? Нормальная мужская реакция. Не просто же так они девчонок тут так одевают, тьфу…

«Намотаю на ус», – подумала я, хмыкнув про себя.

– Извини, пожалуйста… – комкано произнесла я, собирая в охапку подобранные с кровати вещи.

– Да не, ничего. Давай, я отворачиваюсь, а ты наряжайся, а то время.

Наёмник кинул на меня быстрый взгляд и постучал пальцем по часам, поблескивающим у него на левом запястье.

– Ага, – начиная густо заливаться краской, только и смогла произнести я. С одеждой в руках я поспешила удалиться в укромный уголок этой маленькой душной комнаты. – Я быстро…

***

Переоделась я действительно быстро. Можно сказать, по‑армейски. Хоп‑хоп‑хоп, и готово. Джинсы были мне великоваты, кофта тоже, зато, что главное, кроссовки оказались по размеру.

Накинув капюшон на голову, я теперь аккуратно и стараясь при этом вести себя тихо, карабкалась вниз по канату, ощущая себя принцессой, которую из башни с драконом так красиво спас королевич. Только принцессой я не была, а вместо башни с драконом был бордель с Майораном. Ну, разве что в роли королевича выступал крутой наёмник, который к тому же был, по мне, весьма хорош собой, и в которого я была по уши влюблена вот уже много лет подряд, так что всё не так плохо.

К моему счастью, долго спускаться вниз не потребовалось. Мы с Вебером находились в комнате на втором этаже, а так как клуб только‑только закрылся, время было самое спокойное из всех возможных спокойных часов суток для этого заведения.

Осторожно ступая по кирпичной стене старого коттеджа, я с каждым шагом приближалась к заднему двору клуба, где меня под окнами уже давненько ждал Вебер. Наконец, ловко спрыгнув на землю, я обернулась к наёмнику.

Тот приложил палец к губам и кивком указал мне на угол дома. Вебер, как и я, накинул на голову капюшон. За спиной у него висел рюкзак. В пальцах тлела очередная сигарета. Сейчас его загорелое лицо с поблескивающими каре‑зелёными глазами казалось мне серьёзным, даже немного мрачным.

– Давай тихо. К углу дома и прямо.

– А если меня заметит охрана?

– Ничего страшного, – шепнул Саша. – В лицо они тебя вряд ли помнят, на руках браслета у тебя нет, так что никаких претензий: мимо проходили, и всё.

Да уж. Я‑то – не Ласка. Хорошо, что у меня неприметная внешность. Такая вот: увидел и забыл.

– Где твои собаки?

– Ждут у городских ворот. Не волнуйся за них, эти в обиду себя не дадут. – Вебер быстро осмотрелся по сторонам. Вытянув руку, указал мне на ряд кирпичных построек, тянущихся от маленького сада до края площади Карминского района.

– Давай, тут немного. Выскочим на площадь, и дело с концом.

Я кивнула.

Господи, какое же