Посткарантин - Злата Косолапова

где пахло средством для борьбы с молью и отвратительными духами. Мне пришлось надеть на себя то, что для меня подобрала Ласка, но так как я находилась в таком ступоре, то даже не сразу смогла искренне ужаснуться тому, что увидела в зеркале.

– Короче, слушай меня внимательно. Мужик этот, клиент наш, хороший наёмник, они с Майораном давно работают вместе. Придется тебе выложиться на все сто. – Ласка показала мне кулак. – И только попробуй истерику закатить или ещё чего похуже устроить… Чего говорить будет, то и делай – и без выпендрежа, ясно? А то Майоран с нас обеих шкуру снимет и себе ковёр сделает.

Девушка тяжело вздохнула, затем прикрыла глаза и устало потёрла лоб. О чем‑то подумав, снова посмотрела на меня и, уже схватив за запястье, заставила меня покрутиться перед мутным овалом зеркала. Ну, нарядили… Кто это ж придумал‑то, а?..

Я разочарованно прикусила губу, не без боли глядя на своё отражение. Нет, честно, всё бы неплохо, если бы я так для своего мужика оделась, а не для какой‑то сволочи, любящей развлекаться в местном притоне.

Платье на мне было короткое, чёрное, украшенное кружевами. Со свободной юбочкой куда выше колена. Рукава у платья были короткими, вырез глубоким, так что холодно в нём было – мама не горюй. В придачу к платью Ласка заставила меня надеть черные чулки и отвратительные туфли на высоченных каблуках.

Всё пропало. С самого начала всей этой истории, начиная с того, что Ласка заявила мне о том, что мне предстоит, и до сих самых пор, я думала о том, что мне делать. Мыслей было мало, но они, к счастью, были. Правда, не слишком полезные. Сделать я и правда ничего не могла. Но без боя не сдамся, уже решила для себя наверняка.

Впрочем, то, что мне такое решение может сильно аукнуться, я поняла, как только меня привели в комнату для встречи с клиентом, который должен был подойти через двадцать минут.

Я едва не устроила истерику. Подкатило так, что сдерживаться пришлось изо всех сил. Подкатило и взорвалось где‑то внутри, как только меня завели в это отвратительное место, где глотка воздуха не сделать – тяжелый аромат сладчайших духов, казалось, въедается в кожу; здесь стены были украшены кусками прожжённой красной ткани, пропыленные ковры были истоптаны и испачканы даже знать не хочу чем, а пошловатые картины и тошнотворные портьеры бордового цвета закрывали окна и огромную кровать с самодельными стойками для балдахина. Мебели здесь было не так много, и вся она была резная, из дерева, блестящего от лака.

– Сиди здесь и не рыпайся, – усадив меня в мягкое кресло, заявила Ласка. Выглядела она, надо сказать, грозно, из голубых глаз разве что искры не сыпались. – Поднимешься с кресла и начнёшь чудить, тебе же будет хуже, обещаю. Майоран уже одной умной браслет активировал, когда клиент на неё пожаловался, так что мотай на ус.

Я вжалась в мягкую спинку кресла и замерла. Кровь отлила от лица после слов Ласки. Мельком посмотрев на старинные часы, установленные на комоде, девушка невесело подмигнула мне, развернулась и вышла в коридор, оставив меня в полутьме этой отвратительно‑неприятной комнаты. Я закрыла глаза, теперь, как и у Ласки, раскрашенные черными тенями и тушью, и заплакала.

Я в ловушке. Всё кончено. Моя жизнь окончательно растоптана в прах.

Сейчас мне казалось, что мир вокруг меня вот‑вот осыплется пеплом. Меня словно бы кто‑то рвал на куски. Горло сдавило, духота теснила густым маревом.

Вздрогнув, я вжалась в кресло ещё сильнее, если себе вообще такое можно было представить. Моргнула. Нет‑нет, точно! Я слышу шаги!

Идёт. Сволочь идёт. Я похолодела. Но нет, нет… Я так просто не сдамся. Я скосила взгляд на проклятый браслет. Вот только что я сделаю?..

Дверь скрипнула и открылась, мелькнул желтый свет, льющийся из коридора, послышалось шуршание. Ручка проскрипела, и через мгновение комната снова погрузилась в полутьму. Я сидела в кресле не шелохнувшись, если не считать пробившей меня дрожи. Честно слово, мне в голову и варианта не лезло, что мне можно было бы предпринять. Я пыталась разглядеть того, кто пришёл. Высокий, в кожаной броне, в ботинках на шнуровке. Лица я его не видела. Зато сразу поняла, что наёмник. Да, Ласка упоминала.

Зайдя в комнату, некоторое время он стоял возле двери без всякого движения, через долю минуты медленно двинулся ко мне. Каждый его шаг отдавался у меня в голове гулким эхом. Сердце бухало в моей груди, колотилось с надрывом. Кровь, кажется, вымерзла в жилах.

Маленький фонарик‑ночник, стоящий возле меня на тумбочке, был единственным источником света в царящей полутьме. И наёмник уже почти приблизился к освещенной части комнаты, где я наконец могла увидеть его лицо, но всё же я в бессилии закрыла глаза, окунаясь в пучину отчаянного ужаса, поглощающего меня всё быстрее и быстрее. Когда я нашла в себе силы открыть глаза и поднять взгляд, то, к своему удивлению, узрела перед собой знакомое лицо.

– Вебер?! – выдохнула я в ошеломлении. – Ты пришёл!

Господи Боже мой, да передо мной же и правда Вебер стоит!

Вебер хмыкнул.

– Да, не совсем за тем, за чем они думают, – ответил он. Наёмник вдруг чуть склонил голову и приподнял бровь, окинув меня взглядом. – Хотя…

– Ну да, ну да. Налетай, чего уж, – буркнула я невесело. Вебер улыбнулся.

«А вообще‑то, я не против, вернее, очень за, но только не здесь и только с тобой, Саш, так вот», – подумала я.

Наёмник подошёл ко мне и протянул мне ладонь.

– Ну и угораздило же тебя, Машка… – сказал он, посерьёзнев. – Давай руку. Ту, что с браслетом.

Я протянула руку, и наёмник уверенно обхватил моё запястье. Я вдруг почувствовала ужасающую слабость – на самом деле меня просто накрыла ошеломительная волна счастливого облегчения. Пока Вебер разбирался с браслетом, сидя возле кресла и тихо шепча ругательства на какие‑то там технологии, я содрогалась от беззвучных рыданий и благодарила Господа, что всё идёт к благополучному разрешению этой страшной истории, в которой меня действительно круто угораздило завязнуть.

В какой‑то момент я вдруг подумала о том, что если Вебер что‑то не так сделает с браслетом, то тогда мне оторвет руку, а ему наверняка разворотит лицо, и занервничала, однако не позволила себе сделать даже намёка на движение. К тому же больно серьёзный вид Вебера и его ловкое ковыряние отмычкой в замке браслета всё‑таки позволяло мне сохранить спокойствие. Наверняка он знает, что делает.

– Эй, птенец, –