Поверь своему сердцу - Мэри Бэлоу

– Я не хотела обидеть леди Софию, – произнесла Гарриет, – однако для меня это вопрос чести: я не считаю, что мое пребывание в Барторп-Холле уместно. Неужели леди София этого не понимает?

– Она понимает одно – что я обожаю вас! – сказал Тенби. – Именно поэтому она попросила меня поехать вместе с ней сегодня, а только что изобразила, что у нее совсем застыли ноги. И разболелась голова. Это, я думаю, она тоже придумала.

– Она не понимает, – повторила Гарриет, огорченная тем, что и Тенби разгадал все уловки тетушки.

– Ей и не нужно ничего понимать. – Герцог поднес ее руку к своим губам. – Гарриет, я не могу не видеть вас чуть ли не целую неделю!

Гарриет порывисто отвернулась, но окошко было занавешено, и ей некуда было устремить взгляд.

– Вы здоровы? – спросил Тенби.

– Здорова ли я? – Гарриет с удивлением посмотрела на него. – Да, конечно, я…

– Насколько я знаю, у некоторых женщин бывают сильные боли, – сказал он.

– О! – Да, и она ужасно мучилась, пока не родила Сьюзен. Рождение дочки, кажется, излечило ее. – Я чувствую себя превосходно! Спасибо.

– Гарриет. – Его искрящиеся серебром глаза смеялись. – А когда вам стукнет девяносто, вы будете так же краснеть? О, прошу вас, не опускайте голову! – Он приподнял ее подбородок и устремил на нее внимательный взгляд. – В вас столько прелести, Гарриет, но эта ваша способность краснеть по малейшему поводу воистину сводит меня с ума!

Его поцелуй смутил ее, и не потому, что был полон страсти, а как раз наоборот – он не был страстным. Страсть она понимала и принимала. Страсть – это то, что ждут от любовника. Это зов плоти, разум и чувство тут ни при чем. Этот поцелуй напомнил ей о том, какими были два их последних свидания. Но он даже больше взволновал Гарриет – Тенби ведь знал, что сейчас их объятие не приведет к физической близости. И все же целовал ее. Губы его ласкали, играли с ней. Его язык проник в глубь ее рта и, осторожно двигаясь там, дразнил ее. Он гладил ее грудь, хотя не пытался спустить одежду с ее плеча и избегал касаться соска. А потом он поднял ее, посадил к себе на колени и нежно обнял. Он развязал ленты на шляпке и швырнул ее на сиденье напротив.

– Вы не должны… – запротестовала Гарриет.

– Не должен – что? – спросил Тенби, снова приникая губами к ее рту. – Держать вас на коленях?

– Целовать меня, – сказала она. – Почему мы все еще не доехали до дома сэра Клайва?

– Потому, что мой кучер получил соответствующие указания – он едет обходным путем, – пояснил Тенби. – Не беспокойтесь, Гарриет, я не похищаю вас. В конце концов мы подъедем к дому сэра Клайва. Я просто хочу побыть с вами еще какое-то время. Пройдет целая вечность, прежде чем я смогу снова заключить вас в объятия.

Гарриет положила голову ему на плечо.

– Я не должна быть тут с вами, – проговорила она. – Это нехорошо.

Тенби засмеялся:

– Однако, Гарриет, вы проявляете, я бы сказал, ложную стыдливость. Вы отдавались мне безоглядно, и не один раз, а сейчас протестуете против того, что сидите у меня на коленях, пока мы едем по лондонским улицам. Скажите, что же в этом нехорошего, и поцелуйте меня.

– Еще и то, что я согласилась поехать в поместье Барторпов и находиться там вместе с вами и герцогиней, а также с вашей невестой и ее семьей, – ответила Гарриет, выпрямляясь в его объятиях, – и это при том, что я ваша любовница. Я не смогла отказать леди Софии, Арчи, но я обязана была это сделать. Я очень изменилась, и это меня пугает.

– Молчите! – В голосе Тенби зазвучали жесткие нотки. Он. снова склонил ее голову себе на плечо твердой, отнюдь не нежной рукой. – Вы, Гарриет, приглашены развлекать леди Софию. Это не очень лестно, однако придает вашей поездке особый смысл – приносить радость тете Софии. Разве это не служит вам утешением? Ведь одно ваше присутствие делает ее счастливой.

Он прав. Гарриет закрыла глаза. Так она будет сама себя утешать. Впрочем, в этом есть и доля правды.

– Арчи, – сказала она, немного помолчав и все еще не открывая глаза, – там будет объявлено о вашей помолвке, да?

– Мне об этом ничего не известно, – ответил он. – Все происходит помимо меня, Гарриет. Распоряжаются моя бабушка и Барторп. Но какое это имеет значение? Поцелуйте меня!

Неожиданно с ее уст сорвались слова, которые она не хотела произносить.

– Арчи, – с усилием выговорив его имя, сказала она, – я не думаю, что мы должны…

Но его губы крепко прижались к ее губам.

– Ш-ш-ш, – резко прошептал он. – Ш-ш-ш…

– Это не… – снова начала она, и он вновь закрыл ей рот поцелуем.

– Нет, – сказал он, подняв наконец голову и свирепо глядя ей в глаза. – Я не позволю вам, Гарриет, разорвать наши отношения. Еще не время. Я не смогу жить без вас. Я еще не насытился вами. И вы мной тоже. Признайтесь, вы устали от меня?

– Я…

– Будьте откровенны – вы устали от меня? – повелительно повторил он.

Гарриет моргнула – на глаза навернулись слезы.

– Вы не можете сказать! И вы не оборвете наших отношений только лишь потому, что вас опять одолели угрызения совести. Черт с ней, с совестью! Ах, Гарриет! – Он вновь притянул ее голову к своей груди и прижался щекой к ее макушке. – К черту совесть! Вы мне нужны, Гарриет. Скажите, что и я тоже вам нужен…

Гарриет испугалась. В эту минуту в его голосе звучало не просто физическое вожделение. Что она значила для него? Казалось, между ними очень тонкая стенка, и она, протянув руку, может легко сокрушить ее. Но эта мысль привела ее в ужас: а дальше что? Будущее, о котором и сейчас она не могла думать без содрогания, тогда станет совсем невыносимым.

– Ну скажите же! – настойчиво шептал он.

– Вы нужны мне, – призналась Гарриет. – Мы оба еще какое-то время будем нужны друг другу… в постели, Арчи.

Она не расслышала слово, которое он пробормотал в ответ. Гарриет закрыла глаза и прижалась к нему.