Предатель. Тайная жизнь миллиардера - Рика Ром

ничего не сказал. – Успокаивает меня Поля, а я вою без остановки, качаясь маятником. Дима закрывает меня собой, спасает от полоумного брата, который вывернул нашу жизнь наизнанку. Он не может умереть. Не может бросить меня одну с малышом!

– Жив ваш муж. Вытащили с того света. – Врач стягивает шапочку, собирает ею липкий пот с лица.

Сима с Эдиком одновременно выдыхают, майор отходит в сторону и кому–то звонит. Я срываюсь с кушетки, расталкиваю эту небольшую толпу и спешу в палату к мужу, теряя слезы по пути.

– Он еще не пришел в себя! – предупреждает врач, но мне все равно. Я хочу видеть Диму. Того, с кем мое сердце бьется в унисон, с кем моя душа окрыляется и летит в небеса.

Мой муж. Мой любимый. Отец моего будущего ребенка.

Я не смогу без него. И минуты не выдержу. Только с ним я могу опуститься на самое глубокое дно и не дышать столько, сколько нужно. Он мой кислород, мое вечное дыхание жизни.

Стекло в двери звучно дребезжит, когда я плечом толкаю полотно и забегаю в полутемную палату. Немного света привносят приборы возле Диминой кровати. Но этого мало. К светлому островку, в котором находится Дима, подбирается густая тьма. Она ползет из окон, из углов и вот–вот доберется до его ног. Я не позволю ей забрать его у меня.

Быстро приближаюсь, беру Диму за руку и сдавленным голосом шепчу:

– Не бросай меня, любимый. Нас ждет долгая счастливая жизнь.

Нос забит. Не спасет даже глубокий вдох. Наклоняюсь к Диме, упираюсь лбом в его плечо.

– Не бросай…

Приборы щелкают, пищат с равными промежутками. Я обреченно выдыхаю, крепче сжимаю руку Димы и даю волю слезам, накопленным за несколько месяцев.

– У нас будет малыш. Наш выстраданный и очень желанный малыш. Слышишь?

Грудь Димы мягко вздымается вверх и медленно опускается вниз. Его пальцы легонько стискивают мою ладонь. Я не ощущаю этого едва заметного шевеления, пока губы Димы не касаются моего виска.

– Люблю. Тебя.

Бормочет с хрипом. Я вздрагиваю, резко выпрямляюсь и смотрю на мужа, чьи глаза немного приоткрыты. Замираю. Тело наливается бетоном. В моей голове проносится тысяча воспоминаний о нас: поездки в Италию, путешествия по Ницце, барбекю в нашем дворе, долгие вечера у камина, безумный секс и мучительные процедуры ЭКО.

Мы с Димой одно целое. Нас связывает не просто любовь. Любовь без трепета, уважения, ласки, общих ценностей и взглядов ничто. Всего лишь красивое слово.

А наш мир больше, ярче, насыщеннее и многограннее. И когда я говорю, люблю, то вкладываю в признание все, чем дышу и чем живу.

– И я тебя люблю.

Мне не хочется копаться в его связи с Эльвирой. Мой Дима любит меня и возможно сильнее прежнего. А не это ли главное? Пусть Эля остается там, где ей и место. В прошлом. В далеком–далеком, и таком незначительном, что вскоре мы оба о ней забудем навечно.

– Девочка моя…– Димина слабая рука не может оторваться от матраса.

– Не надо. Ты только–только вышел из наркоза.

Смотрю на него, собирая языком слезы с губ. А он кряхтит, морщится, сгоняет брови на переносицу и поворачивает ко мне голову.

– Останься со мной. Мне так спокойно…

Часто–часто киваю. Оглядев комнату, тащу стул, стоящий около двери к его кровати, сажусь, поджав обе ноги, и мы снова переплетаем наши пальцы.

– Все будет хорошо, да?

Уголок его рта нервными рывками дает мне обнадеживающий знак. Дима закрывает глаза и его болезненное дыхание немного выравнивается. Я хмурюсь, не понимая, почему сильно сжимаю правую руку в кулак. Раскрываю ладонь, вижу обручальное кольцо Димы. Оно будто вросло мне в кожу, соединилось со мной навеки.

Моя грустная улыбка сходит на нет тогда, когда я возвращаю кольцо на палец мужа. Только после этого, сердце сбрасывает металлические тиски, налаживает привычный ритм.

– У тебя будут самые любящие родители, Богданчик. – Произношу это, гладя животик, обессилено опуская голову на кровать, рядом с Диминой рукой. – Мы с папой будем любить тебя, как никто в этом мире.

Моя вселенная перевернулась вверх ногами, но кажется, я смогла найти в ней себя.

У меня есть муж, скоро будет лапочка–сын и никакие хитросплетения судьбы, больше не потревожат нашу уютную планету…

ДИМА

Два года спустя

– Любашка, куда это ты собралась?

Я ловлю малышку у самой кромки воды. Море сегодня спокойное, чистое, но я все равно переживаю за ее безопасность.

Любашка самый неугомонный ребенок на свете. Лезет туда, куда бы взрослый человек никогда не додумался. Сегодня утром почти забралась в стиральную машинку. Стеф вовремя увидела и вытащила эту хулиганку.

– Па–па…– хохочет, дергает меня за мокрые волосы.

– Мама будет ругаться, нельзя убегать.

– Ма–ма…

Смеется еще сильнее и звонче. Я сажаю дочурку на плечи, беру за пухлые ручки и, проваливаясь ногами в песок, шагаю к нашим шезлонгам.

Стеф лежит под оранжевым зонтиком, наслаждается безалкогольным коктейлем, а я нарочно замедляю шаг, любуясь женой с внушительным животиком. У нас снова будет дочь. Я мечтал о Богданчике. О богатыре, с которым буду гонять в футбол. Но похоже, где–то наверху, мудрёный умник, хочет свести меня с ума. Я представляю свое будущее и вечное: пап мне нужна косметика, пап, я хочу новое платье, пап, я сегодня задержусь, потому что пойду гулять с Васей.

Я клянусь, придушу любого Васю! Ни один мужик не посмеет обидеть мою дочь, или забраться к ней под юбку не имея серьезных намерений.

– Вы чего ползете, как черепахи? Мы с Верочкой уже проголодались. Коктейль только усилил наш аппетит! – Дует губы Стеф, почесывая местечко вокруг пупка.

Верочка, наша будущая доченька. Любовь есть, теперь будет Вера. Надежду не планируем, хотя загадывать не стану. Мечта вырастить сына сильнее, чем обзавестись еще одной принцессой. Но я буду безумной рад девочке, если бог даст нам ее.

– Значит, едем в ресторан. – Игриво подмигиваю жене.

– Только в тот, где я смогу заказать огромный сочный кусок мяса!

– Ради тебя, я отправлюсь в другую страну за ним.

Улыбаюсь, снимаю Любашку с плеч, и она вразвалочку бежит к маме.

– Бусинка моя, – Стеф ловит ее в объятия, ограждая от столкновения со своим животом. – Ты кушать хочешь?

– Дя! – прыгает Любашка, а Стеф помогает ей скакать, удерживая за ручки.

– Понял, – хватаю рубашку со своего шезлонга, натягиваю на загорелое за шесть месяцев тело. Одной рукой сгребаю дочку, другой помогаю Стеф подняться. – А ты у меня большая. Прям крейсер.

– Дим! – бьет меня кулачком в