Ловушка для сердцееда - Натали Карамель

«Мсье Виллар,

В моей гостиной достаточно цветов, чтобы поддерживать настроение. Ваши же излишества в них не нуждаются.

Е. д. В.»

Кратко. Остро. Убийственно вежливо. Она не просто отвергла его жест — она высмеяла его, назвав «излишеством». Леонард сжал карточку так, что бумага смялась. Опечален? Это было ледяное дуновение полного краха. Его нейтральная, осторожная попытка была растоптана с еще большим презрением, чем открытое нападение Луи на балу. «Фып!» — снова прозвучало у него в ушах, теперь уже в письменной форме.

Он долго смотрел на букет. Белые лилии, казавшиеся вчера символом чистоты и царственности, теперь выглядели как погребальные цветы по его надеждам. Жалко. Бесполезно. Как и он сам в ее глазах.

«Пьер, — его голос прозвучал глухо, но без колебаний. — Разделите этот букет. И… подарите всем служанкам в доме. Пусть хоть кто-то порадуется этим «излишествам».»

«Очень хорошо, мсье,» — Пьер почтительно кивнул, унося свидетельство унижения прочь. Леонард остался один посреди холла, ощущая себя абсолютно потерянным. Замок, его убежище, вдруг стал тюрьмой. Стены давили. Он не мог здесь оставаться. Ему нужно было движение, дело, хоть какая-то иллюзия контроля.

«Запрягать карету!» — бросил он дежурному лакею. «Я еду к господину Арману.»

Дорога казалась бесконечной, пейзаж за окном — серым и унылым. Леонард машинально отмечал состояние полей, дорог, но мысли его были далеко. Он видел только холодные строчки на белой карточке.

Прибыв на место, он увидел Армана, уже вовсю работающего. Кузен, в простой практичной одежде, но с сияющими от энтузиазма глазами, что-то оживленно обсуждал с управляющим и несколькими арендаторами, показывая на чертежи и границы участков. Увидев карету Лео, Арман прервался и поспешил к нему. Радость на его лице сменилась мгновенной тревогой, как только он разглядел выражение лица Леонарда.

«Лео? Что случилось? Ты выглядишь…» — Арман не нашел слов.

Леонард вышел из кареты. Он не стал ничего скрывать. Горечь и отчаяние были слишком сильны.

«Тетушка Элиза, — начал он, глядя куда-то вдаль, за спины работающих крестьян. — Она… отреклась от меня. Категорически. Считает Елену позором для рода. Вдову. Опытную женщину.» Он произнес эти слова с горечью, но без осуждения тетушки — просто как констатацию непреодолимого факта. «А Елена…» — он достал из кармана смятую карточку, протянул Арману. — «Вернула букет. С этим.»

Арман прочел записку. Его лицо помрачнело. Он понимал глубину удара. Леонард, всегда такой сильный, такой контролирующий ситуацию (по крайней мере, в последнее время), стоял перед ним сломленный, с открытой раной в душе.

«Лео, мне так жаль, — искренне произнес Арман, кладя руку ему на плечо. — Это ужасно несправедливо. И со стороны тетушки, и… особенно со стороны неё. Такой жест… это жестоко.»

Леонард кивнул, не в силах говорить. Он впервые по-настоящему открыл душу Арману, показал свою уязвимость, свою боль. Это было невыносимо тяжело, но и… освобождающе.

«А букет… — добавил Леонард с горькой полуулыбкой, — я велел раздать служанкам. Пусть хоть кому-то принесет радость.»

Арман сжал его плечо в знак поддержки. Он молчал, глядя на кузена, на его потухший взгляд. И вдруг в глазах Армана мелькнула искра. Не сочувствия, а идеи.

«Лео… — начал он осторожно, но с нарастающей уверенностью. — А что, если… устроить бал?»

Леонард посмотрел на него, не понимая.

«Наш бал, — пояснил Арман, его лицо начало светлеть от замысла. — В твоем замке. Официальный, светский. По любому поводу — скажем, в честь начала работ на этих землях? Или просто… потому что сезон. Мы пригласим всех. Весь высший свет. И…» — Арман сделал паузу для эффекта, — «…мы пригласим её. Елену де Вальтер. Официальным приглашением, от имени дома Вилларов.»

Леонард замер. Слова Армана падали, как капли дождя на иссушенную землю. Бал. Их бал. В его доме. Официальное приглашение… Елена не сможет просто так его проигнорировать, не нанеся прямого оскорбления дому Вилларов. Это был не навязчивый букет, не личная просьба — это был светский ритуал, игра по правилам, которые даже Ледяная Графиня была обязана соблюдать, если не хотела нажить врагов.

Тусклый взгляд Леонарда начал проясняться. Потом в глубине его глаз вспыхнул огонек. Небольшой, поначалу неуверенный, но затем разгорающийся все ярче. Идея была проста, элегантна и… блестяща. Это был шанс. Шанс увидеть ее снова. Шанс принять ее в своих стенах. Шанс показать ей себя не как назойливого поклонника, а как хозяина, как главу влиятельного дома.

«Арман… — прошептал Леонард, и в его голосе впервые за этот день прозвучала не горечь, а азарт, надежда. — Ты… гений!»

Грусть и отчаяние не исчезли, но их оттеснила волна новой, захватывающей энергии. Он схватил кузена за плечи.

«Да! Бал! Немедленно! Надо начинать подготовку! Приглашения, меню, музыка, декор…» — он уже видел это: блестящие залы замка, заполненные гостями, и среди них — она. Его Елена. В его владениях.

Глава заканчивается не на поражении, а на зареве новой битвы. Лео загорелся. Игра была далека от завершения, но он снова получил ход. И на этот раз — на своем поле.

Глава 36: Манифест Преобразователя

Слова Армана о бале ударили в Леонарда, словно кремень о сталь, высекая искру надежды. Эта искра, едва тлевшая мгновение назад, вспыхнула яростным, всепоглощающим пламенем. Горечь от возвращенного букета, колкость записки Елены, гнев тетушки — всё это было отброшено прочь, сметено ураганом новых, дерзких идей.

«Бал! Да, Арман, бал! — воскликнул Леонард, вцепившись пальцами в предплечья кузена. Глаза его лихорадочно блестели, изгнав даже намек на недавнюю тоску. — Но не просто бал! Он станет… манифестом!»

Он отступил на шаг, резко развернулся, будто желая объять взглядом бескрайние земли Армана, но видел он совсем иное. Перед его внутренним взором уже вырисовывались бальные залы его замка, залитые ослепительным светом, наполненные волшебной музыкой и… её неотразимым присутствием.

«Манифестом?» — переспросил Арман, ошеломленный этой внезапной метаморфозой, но искренне радуясь, что мрак отступил от лица Лео.

«Да! — Леонард зашагал по траве, словно тигр в клетке, размахивая руками с царственной властностью. — Я должен показать им всем! Парижу! Тетушке! И… особенно ей! Что Леонард Виллар — это не тот легкомысленный повеса, что растратил свою молодость в пустых забавах! Не тот циничный сердцеед, что играл чужими чувствами! Я — Леонард Преобразователь!» Он выкрикнул это новое имя, словно бросая дерзкий вызов всему миру. «Созидатель! Новатор! Человек, не боящийся разрушить ветхое и воздвигнуть новое, неслыханное! Как… как