Поцелуй сирены и первобытные хищники - Елена М. Рейес

волокон трескаются, а сердце бьется в груди, как боевой барабан. Каждый удар — для нее. Мой волк урчит у меня в груди, и он толкается вперед — почти вынуждает меня обратиться, а я сопротивляюсь, чтобы удержать его на борту.

Он требует, чтобы я пошел и нашел ее. Сейчас же. Она наша.

— Альфа? — Отто, стоящий у руля, замечает выражение моего лица.

— Причаль здесь.

— Ты уверен? Мы можем провести тендер… — он умолкает, когда я скалю на него зубы. — Это идеальный выбор, Альфа. Отлично подходит для поисков ранним вечером.

— Бросайте якорь.

Команда приходит в движение, паруса хлопают, веревки натягиваются, штурвал резко поворачивается. Мы начинаем замедлять ход, приближаясь к пляжу со светлым песком.

Я не дожидаюсь, пока якорь полностью зацепится, прежде чем оказываюсь за бортом, скольжу по воде и всплываю в нескольких ярдах от корабля. За мной следуют Торрен и Малет, они идут вдоль береговой линии и оценивают местность, но не находят никаких признаков жизни.

— Обыщите землю, — приказываю я ровным голосом. Разительный контраст с тем, что я чувствую внутри, и я думаю, они замечают, потому что каждый мужчина отступает назад. — Торрен, возьми Малета и еще пятерых и отправляйся на восток. Навестите там стаю, получите краткий отчет об их условиях жизни и финансах, пока будете этим заниматься.

Когда я заканчиваю, Отто и остальные члены команды подходят к нам. Они не взяли с собой лодки, решив вместо этого доплыть до берега.

— Отто, ты направляешься на запад с остальной командой. Прочешите каждый дюйм острова, и сделайте то же самое, если там водятся волки. Этого не должно быть, но на всякий случай, если стая расширилась и не сообщила об этом.

Они расходятся, и я делаю глубокий вдох. Потом еще раз.

Мои ноздри раздуваются, когда ветер снова меняется, и я следую за нотами цветов апельсина в другую часть пляжа. Я прохожу мимо кладбища плавников, скалистого утеса, а затем группы деревьев. Он отделяет одну сторону от другой, не совсем мангровый, но достаточно густой, чтобы мне приходилось ориентироваться, и чем ближе я к другой стороне, тем сильнее становится ее аромат.

— Она здесь.

Это как удар плетью по моим чувствам, прежде чем вокруг моей груди оборачивается электрический трос, и это притягивает меня ближе. Я не могу сопротивляться этому притяжению, да и не хочу, потому что оно всегда приведет меня к ней — моей прекрасной сирене.

Моя пара. Моя женщина.

Еще несколько шагов, и я уже миновал подстриженные пальмы, когда ее аромат усиливается. Свежий и сладкий, но в нем есть что-то знойное, заглушающее ее призыв. Это «Хочу и нуждаюсь» — песня, которую слышу только я или на которую могу претендовать.

Она тоскует по мне. Требует, чтобы я унял ее бурю…

— Кай.

Одно слово, и оно великолепно звучит на ее языке. Мои уши дергаются, и низкое рычание нарастает в моей груди, ранний вечерний ветерок доносит ее всхлипы, в то время как мой член пульсирует. Он твердый и пульсирующий, мой узел медленно расширяется с такой глубокой болью, что у меня почти подгибаются колени.

И все же я остаюсь в вертикальном положении. Принимаю свое положение, расставив ноги и прислонившись спиной к стволу, наблюдая, как она выступает передо мной.

Потому что она чувствует меня. Знает, что ее звери — человек и волк — рядом.

Облизывая губы, я быстро замечаю медный привкус своей крови и острый клык, пронзающий мою плоть. Еще есть мех на моих руках и когти, которые в данный момент терзают мой пояс, покалывая кожу, когда я в спешке расстегиваю пуговицу и молнию.

Я разрываю обе. Затем рубашку.

Есть несколько порезов и жжение от соленого бриза, но я не обращаю внимания, когда эти фиалковые глаза встречаются с моими спустя столько времени. И в этом взгляде я вижу, что каждое мое желание смотрит на меня в ответ:

Принадлежать. Смаковать. Кусать.

Грубый и неукротимый, волк скалит на нее зубы, пока я глажу свой член от корня до кончика и снова вниз. Она наблюдает за этим движением, облизывая губы, в то время как эти гибкие бедра, которые я жажду отметить, раздвигаются шире.

Помоги мне, Богиня, она само совершенство.

Розовая. Мокрая. Горячая.

Бархатный оазис, от которого у меня текут слюнки, особенно когда я слышу, какая она ловкая. Насколько она готова к моему узлу.

Звук ее пальцев, скользящих в этой узкой маленькой дырочке, заставляет меня бессознательно сделать шаг вперед, и я одобрительно хмыкаю, наслаждаясь тем, как она выгибается для меня. Как ее тяжелые груди слегка подпрыгивают при каждом движении бедер, когда она отвечает на быстрые движения своих тонких пальцев.

С каждым штрихом эти фиалковые глаза не отрываются от моих. Нерисса почти трепещет при виде меня в лунном свете, и я восхищен медленным мерцанием ее чешуек, поднимающихся под нежной кожей. Повсюду синие, розовые и слегка фиолетовые тона, и они, кажется, оживают, когда она водит по ним рукой.

Еще одно предупреждение. Ее природное очарование.

Но связь между нами гудит и шепчет, что это только для меня. Больше ни для кого.

Признание, которое заставляет меня трепетать от мужской гордости, когда я смотрю, как мой подарок от богини теряется.

Каждому движению Нериссы я сопоставляю свое собственное яростное движение.

Мое рычание переплетается с ее стонами, создавая прекрасную мелодию, которую я запомню на всю оставшуюся жизнь. Эта песня моя, вытатуирована в моем сердце и священна для меня.

— Мой волк, я так близко, — кричит Нерисса, ее бедра дрожат, и я падаю на колени.

Я не издаю ни звука, ползу к своему призу в полуобнаженной форме, в то время как рука, поглаживающая мой член, продолжает свои жестокие поглаживания. Я провожу рукой по быстрому подъему и опадению ее груди, оставляя след от моего предварительного оргазма на песке ниже. Медовые глаза на фиалковых, я не останавливаюсь, пока моя свободная когтистая рука не сжимает одно бедро, а мои губы не оказываются на волосок от ее скользкого месива.

Я вдыхаю ее, и она замирает.

Я мурлыкаю для нее, и эти мокрые пальцы выскальзывают.

— О боги, — стонет она, и я вскидываю бровь. Я наблюдаю за ней, и вид с моего места между ее бедер — вот что значит для меня рай. Это трон, которому я буду поклоняться до последнего вздоха и который верну себе в загробной жизни. — Пожалуйста. Я…

— Ты поклоняешься только мне, маленькое сокровище. Твоему альфе.

А потом я разрушаю нас обоих, когда