Кома - Александра Райт

– Разве мы не полетим? – спросила Лиза.

– Полетим, но позже, – ответил Игнис. – Это единственная дорога в то место, куда мы направляемся.

По мере того, как они продвигались вперед, в пещере становилось теплее. Дракон резко остановился, Лиза споткнулась о его чешуйчатый хвост и полетела вперед, но он придержал ее огромной лапой.

– Здесь, – сказал Игнис и выпустил струю огня из пасти в стену. В пещере стало жарко, как в бане, а в следующую секунду стена сдвинулась с места, образуя проход. Как только они оба вошли внутрь, стена со скрежетом закрылась, оставляя Лею и сакров позади.

Глава 20. Фортис

Важна не уединенность места, а независимость

духа. Поэты, жившие в городах, все равно

оставались отшельниками.

Ральф Уолдо Эмерсон

Разделившись на четыре группы, сакры вылетели в разных направлениях, чтобы осмотреть большую часть близлежащих территорий. Они летели уже минут тридцать, но не видели ничего, кроме заснеженных земель и скал. Пейзаж быстро наскучил, тогда Ронан принял решение сделать круг и возвращаться назад. Его отряд двигался на запад, когда вдалеке Ронан заметили поселение, слишком маленькое для драконов. Кроме того, эти места были слишком суровы для всех известных рас, кроме сакров. Только они способны выживать в любых условиях, но сакров здесь быть не могло, все они в Дарсале. Путники переглянулись и ускорились. Вблизи поселение выглядело мирным и… заброшенным. Дома обветшали, переулки пустовали. Сакры приземлились и двинулись вперед по самой широкой улице, на которой не было ни души. Пройдя несколько метров, они заметили следы на заснеженной дороге. Возможно, сейчас здесь никого и нет, но кто-то точно был, и, судя по размеру следа, его оставил мужчина. Сакры пошли по следам, они обрывались у маленького покосившегося домишки, построенного из цельного дерева, как и все дома в округе.

Ступив на порог, Ронан трижды постучал в дверь и стал ждать. Он уже занес кулак, чтобы еще раз стукнуть в дверь, но услышал старческое кряхтение и скрежет открывающегося засова.

– Кого привела нелегкая в такую погоду? – проворчал старик, открывая дверь. – Сакры? – его поблекшие от старости глаза расширились от удивления.

Ронан ошибся. Один сакр здесь все же был. Старик явно принадлежал их расе, хотя и выглядел мельче. Возможно, преклонный возраст брал свое. На вид ему было не меньше трехсот лет. Рыжие сакровские шевелюра и борода совсем побелели. Тело было тощим и сгорбленным, а крылья слабыми и почти прозрачными. Смерть уже держала за горло этого старика. Он был одет в шкуры, что объяснялось погодными условиями этих мест.

– Здравствуйте. Меня зовут Ронан, – представился король. – А это моя армия, – он указал на сакров за своей спиной. – Но мы пришли с миром.

– Здравствуй, сынок, – скрипучим, как старое дерево, голосом ответил хозяин жилища. – Ну раз с миром, то проходите. Не то хату выстудим, – добавил он, впуская путников.

Внутри дом выглядел не просто лучше, чем снаружи, он выглядел лучше, чем замок Дарсала. Богатое убранство гостиной, огромный камин, золоченая посуда, шкуры на полу и диванах, мебель из цельного дуба, на окнах дорогие ткани. А еще изнутри дом был больше, чем снаружи, и явно не был в аварийном состоянии, как это могло показаться.

– Что за волшебство? – спросил Ронан.

– Иллюзия, сынок, – развел руками старик.

– Иллюзия внутри или снаружи? – Ронан предполагал верный вариант ответа, учитывая, что в зале уместилось десять сакров, и он видел двери, ведущие в другие помещения.

– Снаружи, сынок, – пояснил старик. С момента смерти отца никто так не называл Ронана. Мать отстранилась от него. Ей было больно видеть сына, ведь он был точной копией ее покойного супруга. – Ты похож на своего отца, – произнес старик, будто прочитав мысли Ронана.

– Вы знали его? – удивился Ронан.

– Не просто знал, сынок, – ответил старик. – Я его зачал, но в подробности вдаваться не будем, – он блекло улыбнулся.

– Выходит, ты мой дед? – удивился Ронан. Отец никогда не говорил ему о своих родителях, его воспитывали дядя и тетя вместе с их родными детьми. Ронан считал это больной темой и никогда не расспрашивал отца. – Но почему ты здесь? Не в Дарсале? Почему не воспитывал сам моего отца?

– Как много вопросов. Спешить некуда. Я все расскажу, – старик указал сакрам на диваны. Все послушно уселись, им так же, как и Ронану, было интересно узнать эту историю. У Ронана не было причин что-то скрывать от своих воинов. Разве могут быть тайны от тех, кому ежедневно доверяешь собственную жизнь.

Старик скрылся за дверью, но вскоре вернулся с подносом, на котором стояли чайник и кружки. Он поставил поднос на столик рядом с диваном.

– Дальше сами справитесь, – кряхтя, старик опустился в низкое кресло напротив сакров. – Меня зовут Фортис, но ты можешь звать меня дед, – обратился он к Ронану.

– Дед, – Ронан попробовал это слово на вкус. Странно и непривычно, это как впервые попробовать устриц тем, кто живет вдали от моря. – Расскажи мне все.

– Ну что ж, начну с самого начала, – Фортис перевел дыхание. – Когда я был молод, как ты сейчас, то влюбился в иномирянку, прямо как ты сейчас.

– Но откуда ты… – Ронан не успел договорить.

– Не перебивай. Так вот, о чем я говорил? Я был молод и хорош собой, прямо как ты сейчас. Я встретил ее в лесу, когда охотился. Чуть не подстрелил, вовремя заметил ее густые черные, как ночь, волосы и пухлые алые губы. Хороша была твоя бабушка. Она была истощена, ничего не помнила о своей прежней жизни. Не могла сказать ни кто она, ни откуда. Конечно, я не мог оставить ее в лесу. Поэтому привел ее в свой дом, выхаживал, а потом и обхаживал. Я стал звать ее Ноктис, что в переводе с древнего значит «ночь». Ей нравилось новое имя, и я нравился, но в те времена запрещено было заключать межрасовые браки. Жить вместе – пожалуйста. Брак и потомство – казнь! – Фортис тяжело вздохнул. – Я любил ее без памяти, не мог отпустить, да и она не хотела расставаться со мной. Поэтому я принял решение никогда не жениться и всю свою жизнь провести с ней. Ноктис быстро училась всему, вскоре она начала охотиться вместе со мной. В стрельбе из лука ей не было равных, даже среди мужчин! – дед улыбался, говоря о ней. Видимо, он все еще любил Ноктис. – Через два