Сбежать из Академии - Леока Хабарова

— Понятия не имею. Наверное здесь, но это не точно. — Он склонил ко мне крапчатую голову. — Давай!

Вслепую я потянулась к нему, высунув язык, но помещение сотряс мощный удар. Меня шатнуло, но кого-то я определённо лизнула.

— Ай, сумасшедшая женщина! Это не та сторона! — пискнул грибочек, но было поздно: мой рост начал меняться так стремительно, что голова пошла кругом.

Меня штормило и кидало, выворачивало и крутило, подбрасывало и швыряло и вот…

Я шлёпнулась на пятую точку аккурат перед пентаграммой. Шлёпнулась такой, какой мне и надлежало быть по регламенту — ровно метр шестьдесят пять.

А вот пентаграмма изменилась. Сердцевина её исчезла: каменный пол растворился, и обнаружилась бесконечная винтовая лестница. Ступени уходили вниз далеко-далеко, наверное, к самому дну преисподней. И оттуда, с этого самого дна, раздавались зловещие звуки. Шаги. Тяжёлые, грузные, будто шёл великан, обутый в чугунные тапочки. И каждый шаг сопровождался жутким лязгом, словно гигантское чудовище волочило за собой исполинский резак.

У меня перехватило дыхание.

Боже мой… Что это? Кто это?

Последний вопрос я, кажется, произнесла вслух, потому как мне ответили.

— Ты сссама хотела его вызволить. Разве нет?

«Нет! — чуть не крикнула. — Нет! Никогда и ни за что не стала бы я призывать из тёмных глубин нечто, способное уничтожить человечество!».

Однако пришлось промолчать: выдавать себя раньше времени в планы не входило. Архивариусу лучше не знать, что я — это я, а не его мрачная подруга.

Я сглотнула и подобралась, готовая ко всему. Но из недр пентаграммы появилось вовсе не чудовище.

Это был человек.

Тщедушный и согбенный, он опирался на бадик и подволакивал ногу. Волосы на голове его заметно поредели и торчали седыми клочками вокруг залысины, как чапыжник вокруг озерца.

Ну и ну!

Я так обалдела, что не сдержалась.

— Вы кто? — спросила, хлопнув глазами.

— Я? — мужичок посмотрел на меня с интересом. — Древнее зло, конечно же.

— Но… — я сглотнула, ошарашенная откровенностью. — Зло же дремлет. Ему положено. Нет?

— Уснёшь тут с вами! — проворчал незнакомец. — То одно, то другое. Не даёте спокойно кануть в лету!

Медленно моргнув, я вгляделась в пришельца. Всё в нём было до обидного обычным. Всё, да не всё.

Тень. Я заметила его тень. Такую мог бы отбрасывать гигантский спрут: с десяток призрачных щупалец колыхались на стене за спиной незнакомца.

— И всё-таки… — хрипло выцедила, черпая смелость из неведомых резервов. — Кто. Вы. Такой.

Мужичок усмехнулся. Лицо его было круглым и морщинистым, а щетина седой.

— Я — первый ректор нашей драгоценной Альма-матер, — заявил он. — Всеслав Милошович Гурьев. И кому как не тебе знать это, Махаллат. Ведь мы создавали систему вместе.

Махаллат? Кто это? Я? Я — Махаллат?

Махаллат… Махаллат… Что-то знакомое…

— Махаллат — иудейская архидемоница, — подал голос Енисей Симарглович. — Пробуждает в людях худшие качества и способна подтолкнуть к злодеянию даже праведника.

Сказав это, магистр снова впал в беспамятство. Ну и дела! Похоже, пришло время брать быка за рога.

— Вы ошиблись, — сказала решительно. — Я не Махаллат. Я Нина. Нина из приёмной.

— Секретарша? — Всеслав Милошович Гурьев явно удивился.

Я кивнула.

— И как, стесняюсь спросить, такая ничтожная букашка меня вызвала?

— Произошла чудовищная ошибка. Вам надлежит немедленно вернуться обратно.

— Обратно? — он недобро улыбнулся.

— Обратно, — подтвердила я. — В преисподнюю. Вы ведь оттуда пришли?

Он смерил меня взглядом.

— Место, откуда я пришёл, не имеет названия. Но там говорят: фарш невозможно провернуть назад. Сейчас именно такой случай, букашка-секретарша. Поэтому готовься к смерти. Долгой и мучительной.

Всеслав Милошович Гурьев вскинул бадик, и помещение затряслось. Сверху посыпались штукатурка, пыль, пауки, книги, тубусы, пожелтевшие листы пергамента, скоросшиватели и пищащие жуки-бумагоеды. По полу, потолку и стенам зазмеились трещины, из которых лился призрачный ядовито-зелёный свет.

Сам же первый ректор заметно раздался в плечах и вырос на полторы головы. За его спиной парусом раскрылись нетопыриные крылья. Кожа сделалась красной, будто он сгорел на солнце, а белки́глаз затопила непроглядная чернота. Бадик превратился в трезубец.

— Мама! — пролепетала я, понимая, что жить осталось недолго.

Глава 39

Схватка

Я пятилась. Первый ректор хохотал. Архивариус присосался щупальцами к Антону, Злораде и Енисею Симаргловичу, и не было не единого шанса их выручить.

Кошмар кошмарский в третьей степени!

— Пришла пора вернуть своё, — приговаривал соплеобразный монстр, высасывая чужие мозги.

— Вернёшь, — пообещал Всеслав Милошович. — И насытишься сполна! А я позабавлюсь с букашкой.

Гад нацелил на меня трезубец и выпустил огненную струю. Я едва отскочила, укрывшись за ближайшим стеллажом.

— Нет, — покачал головой первый ректор. — Ты не могла одолеть Махаллат. Ты слишком слаба, чтобы тягаться с ней. Ты — жертва. Такие как ты рождены, чтобы пресмыкаться. В этом суть и смысл твоей ничтожной жизни.

Я затаилась, боясь даже вдохнуть. Чего он добивается? Что начну спорить и выйду под удар? Нет уж. Ищи дураков, первый ректор!

— Однако именно из таких букашек получаются превосходные миньоны. Послушные, покорные. Готовые на всё. — Новый огненный залп прорезал темноту, и вспыхнуло два шкафа разом. — Впрочем, твои друзья тоже сгодятся. Когда Архивариус закончит с ними, от них останется только оболочка. Я заставлю тебя смотреть, как гибнут их души… — Ректор снова выстрелил. — Отвечай, где Махаллат, ты, глупая бесхребетная сука!

Так вот, что ему надо! Без демоницы, видать, не живётся. Может, у них любовь?

Возможно… Но это сейчас беспокоило меньше всего. Тревожило другое: неужели опасность демонического вторжения, о которой нам талдычили второй год подряд, действительно существовала⁈ Кто бы мог подумать! Воистину, нет дыма без огня. Ну и дела…

Обидно только, что все противодемонические меры, предпринятые в ЗГУ, оказались пшиком. Ну разве может повязочный режим уберечь от такого вот монстра? Или спасти от Махаллат, способной вселиться в человека так, что никто даже не заметит? Эх! При таких раскладах даже от сигнализации толку — ноль. Хотя…

Я сообразила быстрее, чем Всеслав Милошович обрушил на стеллажи очередную атаку. Метнулась к стене за миг до того, как этажерка полыхнула. Нашла, что искала и, ничтоже сумняшеся, локтем расколотила защитное стекло короба.

Вот оно, спасение! Ну, или хотя бы намёк на него…

— Может, я и букашка, — выпалила хрипло, но вполне себе дерзко. — Зато у меня есть разрешение два дробь двенадцать. И я имею право врубать рубильники!

Я дёрнула рычаг. Сирена взвыла. Ректор разразился проклятиями и подскочил ко мне. Схватил за горло, впечатал в стену и приподнял, отрывая от пола. Я хрипела и дёргалась. Вцепилась в могучее запястье, но высвободиться никак не могла.

— Глупая безмозглая