Демон-любовник - Кэрол Гудмэн

Вынырнув из-под раковины, Дори окинула одобрительным взглядом безупречно чистую кухню Линдисфарнов.

— Кое-кто удивлялся, как это ему удалось удрать из Франции со всеми своими деньгами. Зато когда проклятие стало действовать, тут уж мы мигом сообразили — знать, бедняга перешел дорогу какой-то могущественной ведьме, не иначе!

— Проклятие?

Дори, приложив палец к губам, бросила на меня многозначительный взгляд и прислушалась. Единственный звук, который я слышала, было тиканье старинных часов в прихожей да звон барабанивших по кухонному подоконнику капель за окном.

Дори покачала головой.

— Простите, мне показалось, я что-то услышала. О чем это я говорила? — продолжила она и, выскочив из кухни, засеменила в ванную комнату. — Ах да, проклятие. Так вот, старый Берт взял в жены самую хорошенькую девушку в городе. Хотя она беременела много раз, все их дети — а это были мальчики — рождались мертвыми. Наконец она родила девочку, живую и здоровую, однако доктор предупредил, что больше детей у них не будет. Бертран-Луи так убивался, что род их обречен угаснуть, что отправился к адвокату и написал в завещании — мол, его дочь сможет унаследовать дом и все его деньги, только если оставит себе фамилию Баллард. И сделал пометку — дескать, все женщины их рода могут наследовать семейное состояние только при этом непременном условии.

Покончив с осмотром ванной, Дори поднялась по лестнице.

— Вот тогда-то мы и сообразили, что над Бертраном Луи висит проклятие — не просто же так он не смог оставить наследника мужского пола, верно? Только вот прошло немало времени, прежде чем мы догадались, о чем еще говорилось в проклятии…

Добравшись до верхней ступеньки, Дори остановилась и, склонив голову, вновь стала прислушиваться. Но, так и не услышав ничего подозрительного, покачала головой и продолжила рассказ:

— Дочка старого Берта — кажется, ее звали Эстель — с самого детства обещала стать настоящей леди. Красивая была девушка — талантливая и остроумная. Ее светский дебют состоялся в Нью-Йорке, а вскоре у нее от поклонников отбоя не было. Но едва ей стукнуло восемнадцать, как ее стало не узнать. О замужестве она и слушать не желала, стала пить, а потом вдруг неожиданно вернулась домой — беременная. Разгневанный отец посадил ее под замок. А когда у нее родилась девочка, окрестил ее, назвав внучку Николетт Джозефин Баллард. И все началось снова — дед пытался растить ее как великосветскую даму, а ее мать, оказавшись пленницей в этом жутком доме, с каждым днем пила все больше. Да так и спилась до смерти.

— А когда Николетт… — Я невольно вздрогнула, внезапно сообразив, что так же зовут и мою студентку. — Что произошло, когда ей тоже исполнилось восемнадцать?

— Что произошло? Да то же самое, что с ее матерью.

Остановившись у дверей в спальню, Дори подозрительно понюхала воздух. Потом толкнула дверь, прошла через комнату, явно направляясь в ванную, но остановилась — поправила смятое покрывало на кровати (я заметила, что лицо у нее при этом стало задумчивое).

— И что же, с тех пор все это повторялось? — не утерпела я. — В каждом поколении рождалась только одна девочка, которая жила нормально до восемнадцати лет, а потом шла вразнос?

Дори, вздрогнув, вскинула на меня глаза. На лице ее было какое-то странное выражение… казалось, она к чему-то прислушивается. Как и раньше, она опять покачала головой, потом рассеянным жестом провела рукой по лицу, словно стряхивая с него паутину. И это при том, что в комнате царил идеальный порядок — ну если не считать слегка смятого покрывала на постели и влажного полотенца на полу ванной. Все выглядело так, словно Линдисфарны уезжали в спешке.

— Нет, каждые несколько поколений в семье рождался мальчик. Однако все мальчики в их семье неизменно убегали из дому — да и кто бы стал их винить? — а девочки, унаследовав деньги, повторяли судьбу матерей. Взять хотя бы Арлетт — получила стипендию в колледже Смита! А уже после первого семестра вернулась домой беременной! Даже Джейки в свое время окончила школу, нашла себе хорошую работу — в одном отеле в Копперстауне, — а потом тоже вернулась беременной и принялась пить.

— А Ники? Она же не… Постойте, а сколько Ники лет?

По губам Дори скользнула грустная улыбка.

— Первого мая стукнет восемнадцать. Лиз подумала: если она будет учиться в колледже, мы сможем приглядывать за ней… чем черт не шутит, может, и спасем девочку. Все фейрвикские ведьмы, поколение за поколением, старались избавить Баллардов от проклятия, да только ничего у них не вышло. Сами понимаете: не зная, в чем тут дело… В общем, это было все равно что лечить кого-то, не зная, что за болезнь… — Дори зябко обхватила себя руками. — Может, пойдем отсюда? — предложила она. — Что-то я замерзла.