Святочный сон - Ольга Тартынская

знаю определенно, что она любит меня истинно, преданно и никогда не разлюбит?" - раздумывал он долгими бессонными ночами. Эти мысли грели его, давали надежду. "Почему я знаю, что лишь с ней возможно истинное счастье? Она совсем мой человек..."

Однако приходил день, и надежды рассеивались. Он ни разу не столкнулся с Мартыновыми в обществе или в театре. Они не выезжали, а Горский не чувствовал себя вправе искать с ними встречи. Юрий понимал, что для Мартыновых он теперь первейший враг, пропащий человек. Он последний, с кем заговорят на балу или предложат партию в вист.

- Лучше бы дуэль! Тогда бы все сделалось ясно, - ворочался с боку на бок бессонный князь. - Тогда бы все последствия затянувшейся шутки были смыты кровью!

Он вставал, чтобы выпить воды, и вновь погружался в раздумья.

- Или нет, не надобно крови. Однако, расплатившись, я мог бы начать все сызнова! Кто бы мне воспретил?

Да, Мартынов, не приняв вызова (вернее, не сделав его), лишил князя всякой надежды когда-нибудь вновь войти в его дом. А Соня подчиняется ему. Без позволения кузена она не сделает ни шагу. Досада!

Предложение Коншина ехать к Мещерским Юрия не вдохновило. Однако делать все равно нечего, почему бы не встряхнуться?

У Петруши был свой расчет. Он несколько бравировал, рассказывая о хорошеньких личиках. Натурально, прежняя цель оставалась, но теперь у Коншина появилась еще одна забота. Теперь, когда Петруша узнал имя прекрасной дамы, ради которой Юрий пошел на обман, покой оставил его. Видеть ее стало идеей-фикс бывалого усача. Как назло, Мартыновы не выезжали после разоблачительного скандала, учиненного Амалией.

Быть представленным ей вновь, вновь пережить забытый трепет, молодое волнение - мог ли он мечтать об этом! Видеть ее, пасть к ее ногам, молить... О чем? Там видно будет. Коншин не выдал своего секрета Юрию, чтобы тот ненароком не помешал. Ему было важно застать даму врасплох и прочесть на ее лице свою участь.

7.

- Чай, не в Сибирь провожаете, будет вам кукситься! - ворчала Марья Власьевна, глядя на дам, уныло наблюдавших за их с Соней сборами.

В дом Мартыновых Аргамакова прибыла во всем своем великолепии: кружевной чепец в оборках и лентах, платье из тяжелого бархата, подчеркивающее стройную монументальность ее фигуры, драгоценности в меру и со вкусом.

- Вот о чем мы не подумали давеча, Сонюшка. Примерь-ка! - Марья Власьевна достала из своего волшебного ридикюля пару прелестных бальных туфелек из палевого атласа с ленточками. Соня ахнула, дамы тотчас протянули руки, чтобы коснуться атласа, проверить на прочность подошву без каблука.

- Шарман! - воскликнула с завистью Биби и ревниво глянула на ножки Сони. - Но впору ли будут? Такие крохотные!

Соня присела на низенькую скамеечку и примерила одну туфельку. Не зная, как завязать ленточки, она вопросительно глянула на Марью Власьевну. Биби подскочила и, мигом обвив ленточками маленькую ножку Сони, завязала их крест накрест.

- Надобно покрепче затягивать, иначе распустятся во время танца и падения не избежать, - рекомендовала Варвара Михайловна.

Она помогла Соне и со второй туфелькой. Все умильно ахнули. Туфельки оказались впору. Ножки Сони пленительно выглядывали из-под бального платья, изумляя своим совершенством. Все было готово. Волосы расчесаны на прямой пробор и уложены на уши по бокам. Тяжелая коса зашпилена на затылке. Открытая шея обрела стройность, пышные буфы на рукавах и белые перчатки до локтей скрывали худобу рук и плечей, талия утянута в рюмочку. Словом, перед изумленными взорами домочадцев вновь предстала та новая Соня, каковой она сама боялась, но уже жила, думала и чувствовала, как она. Движения ее сделались легкими, а походка грациозной, что было вовсе не присуще прежней Соне.

Владимир Александрович вышел проводить кузину и строго напутствовал:

- Сплетни не слушай, поменьше болтай: все переврут и разнесут. Да не кокетничай, тебе не пристало.

Соня уже колебалась:

- Надобно ли ехать? Может, я останусь?

- Я тебе останусь! - гаркнула Марья Власьевна и набросила ей на плечи Сашенькину шубу. - А ты негожее время выбрал для морали! Молчи уж! - пригрозила она Владимиру.

Надев на туфельки теплые башмаки, Соня покорно направилась к карете. В спину ее подталкивала Аргамакова, заявившая домочадцам:

- Ранее утра не ждите!

Ответом ей были протяжные вздохи дам.

- Соня, постой! - донеслось вдруг с лестницы.

Миша выскочил в переднюю и уже в сенях нагнал тетушку.

- Как, ты не спишь? - возмутилась Софья Васильевна.

Мальчик с восхищением смотрел на малознакомую, чудесно пахнущую молодую женщину.

- Немедленно спать! - погнала его Соня.

Миша торопливо шепнул:

- Если увидишь князя, передай ему, что я жду.

- Что ждешь? - строго подняла брови Соня.

- Он поймет! - сказав это, Миша умчался.

- Ну, где же ты, Сонюшка? Так до ночи не доедем, - ворчала Марья Власьевна, забираясь в карету.

Соня не помнила, как они доехали до Поварской. Ей казалось, что она видит волшебный сон. Вот-вот проснется - и сказка рассеется, оставив по себе сладостное воспоминание. Огромный иллюминированный подъезд, толпа экипажей, роскошная мраморная лестница с ливрейными лакеями, зеркала, кенкеты, множество свечей, - все это тоже был сон, его продолжение. Приветливые хозяева встречали гостей у входа в танцевальный зал.

- Представьте нам вашу прелестную спутницу, - с улыбкой предложила княгиня Мещерская. - Верно, это ваша родственница?

- Крестница, - не задумываясь, ответила почтенная дама.

- Приятного веселья, - пожелал Соне хозяин, с интересом рассматривая ее.

Они вошли в зал. Сердце Сони затрепетало от ожидания чуда. Великолепие дома, блестящая толпа, светская болтовня, грохот музыки оглушили девицу, непривычную к такому размаху. Марья Власьевна же была здесь как рыба в воде. Всех она знала, все знали ее. Отовсюду раздавались приветствия, отвешивались поклоны. Как только дама успевала всех услышать, всем ответить? Вот она остановилась рядом с занятной парой.

- Это, Мещерские, родственники хозяевам, - шепнула Аргамакова Соне. И уже обращаясь к паре, спросила: - Что ваш сынок? Чай, скоро бегать будет? Давненько не бывала у вас. Вот девицу вывезла, Софью Васильевну Мартынову, рекомендую.

- Очень рады, - ответила дама, чем-то напомнившая Соне Сашеньку. - Алешенька здоров, уже лепечет. Такой забавный! - она просияла, говоря о сынишке.

- Что твоя служба, Николушка? - спросила Аргамакова ее мужа, совсем молодого человека, много моложе супруги.

- Ожидаю повышения, - скромно улыбнулся молодой Мещерский.

То, как держались друг за друга супруги, как ладно отвечали, как тепло переглядывались,