Мария - королева интриг - Жюльетта Бенцони

Море в конце концов успокоилось, английский флот смог бросить якоря в Булони, и Двадцать второго июня Генриетта-Мария и ее свита взошли на борт «Принца», одного из самых крупных судов, которые когда-либо были построены. А также одного из самых роскошных, поскольку оно располагало тремя залами, сверху донизу обитыми готлисовыми гобеленами с золотой вышивкой. Именно здесь капитан Финеас Петт радушно встречал свою юную королеву и ее многочисленную французскую свиту. Помимо супругов де Шеврез и французского посла в Лондоне в нее вошли граф Ле Венер де Тийер с супругой, епископ Мендский, монсеньор де Ла Мот-Уданкур, капеллан королевы и кузен кардинала Ришелье, которого он должен был постоянно держать в курсе всего, что будет происходить в Лондоне; были здесь графиня де Сен-Жорж (Она приходилась дочерью мадам де Монгла, гувернантке детей Генриха IV) и графиня де Сипьер, граф д'Эфья и с ними не менее сорока священников, секретарей, дворян, шталмейстеров, слуг, врачей, музыкантов (Генриетта-Мария, как и ее мать, обожала музыку) и добрый десяток горничных. Почти никто не говорил по-английски, что доставило немало хлопот сэру Тоби Мэтью, официальному переводчику. Но самыми близкими, бесспорно, являлись мадам де Шеврез и мадам де Сен-Жорж.

Догадываясь, что юная королева волнуется, хоть и не показывает этого из гордости, хорошо знавшая ее Мария старалась быть все время рядом с ней. С самого начала переговоров они вместе с Холландом стремились нарисовать как можно более привлекательный портрет будущего супруга, а в своих письмах Карлу I Генрих так же превозносил его невесту. Необходимо было, чтобы этот брак был удачным, даже если уязвленный Бекингэм уже был отчасти настроен против Генриетты-Марии.

«Принц» достиг Дувра через каких-нибудь десять часов. Ла-Манш оказался относительно покладистым, и морская болезнь никого не мучила, даже Марию, которую нисколько не беспокоила ее беременность и которая, напротив, была еще бодрее, чем обычно.

Прием, оказанный им в Дувре, несмотря на изрядную долю любопытства, был скорее теплым. Улыбка Генриетты-Марии, ее молодость и огромные глаза без труда открывали перед ней сердца. Она сошла с корабля по трапу, села в портшез и была доставлена в замок в компании мадам де Шеврез и мадам де Сен-Жорж. Вид замка вызвал у Марии смутные ассоциации: если первая брачная ночь пройдет в этой средневековой постройке, она явно окажется не более веселой, чем ее первая ночь в Шеврезе, поскольку место выглядело мрачноватым и обстановка была слишком старомодной. Впрочем, она вскоре успокоилась, расспросив Холланда и выяснив, что Карла I в замке не было, так как Мария Медичи, как заботливая мать, потребовала у зятя, чтобы ее дочь первую ночь на английской земле посвятила отдыху после путешествия по морю, которое, даже в окружении роскоши, всегда было труднопереносимым.

Однако английский король сгорал от желания увидеть свою супругу. Он находился в Кэнторбери и на следующее же утро вскочил на коня и примчался в Дувр, застав новобрачную как раз посреди завтрака. Придя в восторг от такой спешки, Генриетта-Мария, отбросив напускную серьезность, бросилась ему навстречу и, сбежав по лестнице, опустилась перед ним на колено и поцеловала его руку. Совершенно очарованный, он поднял ее, заключил в объятия и несколько раз поцеловал с заметным воодушевлением, после чего с улыбкой выслушал речь, которую она приготовила для него. Внезапно она остановилась и разразилась рыданиями, убежденная, что он разглядывает ее и дивится ее маленькому росту. Карл попытался успокоить ее, но она настаивала на том, чтобы расставить все точки над «i», чуть-чуть приподняв парчовую юбку и демонстрируя ему свои туфельки без всяких хитрых возвышений:

— Вот, сир! Я стою на своих собственных ногах. Такая уж я есть — ни выше, ни ниже!

— Лорд Холланд писал мне, что вы восхитительны, и он не обманул меня!

Они намеревались выехать в Кэнторбери, где Генриетте-Марии предстояло провести свою первую брачную ночь, когда произошел инцидент, который Мария сочла весьма неприятным. Казалось совершенно естественным, что они с мадам де Сен-Жорж, отвечавшие за принцессу, займут место в королевской карете, но король воспротивился этому: отныне сопровождать ее будут английские дамы. Несмотря на все просьбы Генриетты-Марии, в ее карету сели мать Бекингэма (несносная), его жена (гораздо более приятная) и графиня д'Эрендел. Впрочем, две француженки взяли реванш в тот же вечер, проводив новоиспеченную королеву в супружескую спальню, где мадам де Шеврез досталась привилегия подать ей ночную сорочку и подбодрить ее на пороге этой ночи с незнакомцем, всегда так пугающей принцесс, когда приходит пора их замужества.

Король Карл упростил ситуацию. Раздевшись, он выставил всех за дверь и закрыл ее на семь (семь!) засовов, запретив будить его, и лишь в семь часов (довольно поздно для человека, привыкшего вставать в пять утра!) эти самые засовы брякнули, открываясь. В дверях стоял Карл, улыбающийся и в прекрасном настроении, в то время как Генриетта-Мария была вся розовая от смущения. Начало брака было успешным. Позже все весело отправились в Лондон, однако в Грейвсенде настроение несколько упало при посадке на королевское судно, которое должно было доставить молодоженов в самое сердце столицы. Была ужасная погода, но, хуже того, стало известно, что за прошедшую неделю сто человек умерли от чумы. К всеобщему удивлению, маленькая королева нисколько не испугалась.