Магические притязания - Илона Эндрюс

было бы полезно для него. Я понимаю, почему ты отвергаешь и то, и другое. Первый способ — это то, что твой отец сделал со своими детьми. Они все умерли. Второй — это то, что Ворон сделал с тобой, и это было жестоко.

С такой точки зрения это действительно казалось очевидным.

— Мы попробовали третий способ, — сказал Кэрран.

— И мы сделали все, что могли. Но этого недостаточно. Я поняла это, когда он убил того вепря-оборотня.

— Как ты узнала об этом?

— Каждый раз, когда он видел череп, он улыбался, глядя на него. Вот почему я попросила тебя снять его.

— Я не сказал тебе, потому что у тебя и так было достаточно забот в ту ночь, — сказал Царь Зверей. — Я собирался поговорить об этом позже.

— Знаю. Я понимаю, почему ты этого не сделал.

Потому что разговор об этом пролил бы свет на то, насколько мы были близки к тому, чтобы оказаться в точно такой же ситуации, как его родители.

— В Конлане слишком много от меня и от тебя, чтобы жить спокойной жизнью, где он не рискует и не сталкивается с угрозами.

— Ты пришла к какому-то решению?

— Да. Завтра я приму предложение Римуша и Джушура и буду использовать их по максимуму. Я собираюсь ускорить обучение Конлана. Когда мы создадим стабильную базу, я приглашу вампиров и научу его работать с ними. Я решила принять себя такой, какая есть. Насилие, магия крови, все это. Ради Конлана, но и ради себя самой.

Он ничего не сказал.

— Я хочу взять Конлана с собой завтра. Мы будем бороться за то, что может стать нашим постоянным домом. Я хочу, чтобы он был частью этого.

Никакого ответа.

— Если у тебя есть какие-либо возражения против, скажи мне сейчас. Пожалуйста.

Царь Зверей расправил широкие плечи, его лицо помрачнело.

— Я покинул Стаю не из-за тебя. Я ушел, потому что сам этого хотел. Стая в том виде, в каком она существует сейчас, никогда не была моим видением. Я был ущербным пятнадцатилетним мальчишкой, который не должен был ни за что отвечать, не говоря уже о других людях. Когда я пошел драться с Андорфом, знаешь, что творилось у меня в голове? Часть меня хотела вызова, но большая часть думала: «Вот дерьмо. Если я этого не сделаю, Мэхон может меня выгнать, и я снова останусь один, без средств к существованию».

О нет.

— Он бы этого не сделал.

— Теперь, когда я стал взрослым, я это понимаю, но тогда нет.

Если Мэхон когда-нибудь поймет это, он будет раздавлен. Он думает о Кэрране как о своем сыне. Он так гордится им, Царь Зверей он или нет.

— Мне дали концепцию, и я реализовал ее. Это подняло меня на вершину пирамиды. Женщины из кожи вон лезли, чтобы встретиться со мной. Когда я входил в комнату, люди смотрели себе под ноги, признавая мою силу. Если я чего-то хотел, мне это приносили. Но на самом деле это не имело значения. Это было безопасно.

Но это было не так. Не совсем.

— Я никогда не получал удовольствия от обожания или поклонов. Для меня каждый оборотень, склонивший голову, был еще одним человеком, которого я мог бы взять с собой сражаться с бандитами, убившими мою семью. Я мысленно подсчитал, сколько людей будет достаточно? Сначала мне хватало Мэхона и его медведей, но вскоре мне понадобилось больше. Мне понадобились кланы. Затем мне понадобились специализированные боевые силы, поэтому я создал рендеров. Этого все равно было недостаточно, поэтому я создал отдел безопасности, который заблаговременно предупреждал меня о приближении угрозы, и назначил во главе этого отдела самого умного, самого параноидального, самого дотошного человека, которого знал. Я копил бойцов, как некоторые люди копят золото. И я сделал это, сам того не осознавая. Я не осознавал этого, пока не ушел.

Я покачала головой.

— Да когда тебе было? Если бы ты потратил секунду на то, чтобы попытаться внести хоть какую-то ясность, Барабас положил бы перед тобой на подпись еще один лист бумаги. Я помню дни, когда у нас не было времени вздохнуть. Всегда возникала какая-нибудь административная проблема, или конфликт, требующий разрешения, или угроза Стае, которую мы должны были уничтожить. Что бы ни случилось, это возвращалось к нам. Мы должны были позаботиться об этом, и ты делал это сам в течение многих лет.

— Это был контракт, — сказал Кэрран. — Стая отдала бы свои жизни, чтобы защитить меня, но я, в свою очередь, должен был защищать их. Когда мне было чуть за двадцать, меня осенило — я нес ответственность за каждого оборотня под моим командованием. За каждого в отдельности.

— Это слишком много для одного человека. В то время я так думала, и до сих пор придерживаюсь этого мнения.

— Так и есть. И что самое худшее, я знал, что Стая распадалась. Я начал замечать трещины еще до того, как мы познакомились. Мы становились все более и более ксенофобными. Правила и законы, принятые на пробной основе, стали незыблемыми. Жесткая структура, которая должна была обеспечивать стабильность, затрудняла расширение и эволюцию. У нас сложилась определенная схема: альфы клана постоянно ссорились, а я заключал сделки и ревел, когда они выходили из-под контроля. Каждая попытка реформ наталкивалась на сопротивление. Когда они напали на тебя, когда я был ранен, — стало последней каплей. Они расторгли контракт. Я решил, что он меня больше не связывает.

— Но ты остался.

— Да. — Он посмотрел на лес. — К тому моменту я был Царем Зверей дольше, чем кем-либо. Я не знал, как выйти. Я не знал, что буду делать, если мы покинем Стаю.

— Тебе не нравится неопределенность.

— Я не знаю. Что тебя натолкнуло на это?

— На следующее утро после того, как мы провели нашу первую ночь вместе, ты спросил меня, сколько времени мне понадобится, чтобы собрать вещи, потому что все мои обязательства теперь выполнены, и я еду в Крепость с тобой. И когда я сказал «нет», ты сказал мне, что между нами все кончено.

— Ты была бы в безопасности. В тот же день твоя тетя доказала мне мою правоту.

— «Я хочу, чтобы ты была со мной», — процитировала я голосом Царя Зверей. — «Это не просьба».

— Тогда я был глупее и самонадеяннее. — Он потянулся ко мне и притянул к себе, прижав меня спиной к своей груди, и обнял. — Сейчас я старше и мудрее. Я узнал, как люди взаимодействуют вне Стаи. Как строятся отношения. Я все еще хочу,