Четыре Ошибки Принцессы - Тина Солнечная

Несколько часов мы мчались по извилистым лесным тропам, подальше от дворцовых стен, от взглядов, слухов и ответственности. Сначала я пыталась следить за дорогой, но довольно быстро перестала — ветер, объятия Рика и моё внезапно обретённое чувство свободы стали важнее направления. Он крепко держал меня одной рукой, иногда что-то шептал на ухо — что-то насмешливое, дерзкое, упрямо тёплое. И каждый раз это вызывало у меня улыбку.

Небо над нами постепенно темнело, воздух становился плотнее, напоённый лесной прохладой. Мы почти не разговаривали, но мне не нужно было слов. Его рука на моей талии, периодически поглаживающая меня пальцами, говорила достаточно.

Когда на горизонте, сквозь сосновую чащу, показались огоньки, я уже едва держалась в седле. Рик заметил это без слов, чуть прижал к себе сильнее, и вскоре мы остановились перед небольшим трактиром с потемневшей вывеской и весело потрескивающим огнём за окнами.

Он ловко спрыгнул первым, протянул ко мне руки:

— Ну что, принцесса. Добро пожаловать в "Три топора и медовик". Самое романтичное место в радиусе десяти лиг.

Я рассмеялась и, не раздумывая, позволила ему меня снять с лошади. Ноги слегка дрожали от долгой скачки, но он подхватил меня за талию и не дал оступиться.

— Идём, — сказал он, кивнув на таверну.

Внутри было тепло, пахло жареным мясом, хлебом и пряностями. Рик что-то коротко бросил трактирщику, сунул ему монету, и уже через минуту мы поднимались по скрипучей лестнице на второй этаж. Он открыл дверь, пропустил меня вперёд, и я оказалась в простой, но уютной комнате — с широкой кроватью, столом у окна и тёплым светом лампы.

— Считай, что ты официально украдена, Астрид, — усмехнулся он, прикрывая за собой дверь. — А теперь скажи… зачем ты все это провернула?

Я повернулась к нему, уткнувшись спиной в дверь, прикрытую минуту назад. Дыхание всё ещё не восстановилось после дороги, но сердце билось чаще не от усталости, а от предвкушения. Он стоял напротив, тень от света лампы на его лице ложилась углом, и в глазу играло хищное выражение, будто он уже знал, что я скажу.

— Мне нужен способ разорвать связь с четвёртым, — произнесла я, глядя ему прямо в глаза. — И мне кажется… этот спектакль может сработать. Потому что разорвать связь с этим наглым воином мне на дадут.

— Сит, — протянул Рик, словно пробуя имя на вкус. — Он уже прочертил границу. Сидит рядом с секретарём, ведёт себя как король.

Я кивнула.

— Да. Он вполне уже обозначился как желанный король.

— А я нет, — тихо сказал Рик, и сделал шаг ближе.

Я молчала, позволяя тишине говорить за меня. Он подошёл вплотную, взялся за шнуровку на спине моего платья и начал медленно, почти лениво, но с явным намерением, распускать тесёмки.

— Ты меня украл, и это плохо. Ну, в теории, — пробормотала я.

— Допустим, — усмехнулся он, щурясь. — Это плохо.

— Когда я вернусь… вырвавшись из твоего плена… встревоженная и…

— Использованная, — шепнул он, наклоняясь, прикасаясь к моим губам быстрым, почти дразнящим поцелуем. — В самых неблагочестивых целях.

Я кивнула, едва слышно выдохнув:

— Именно. Они не захотят сохранить такую связь. Обязательно найдут способ разорвать её. И тогда я смогу использовать это для того … кого действительно не хочу оставить.

Он смотрел на меня неотрывно, будто ловил каждую тень в моих словах, каждый звук.

— Значит, даже шанса ты ему не дашь?

Я усмехнулась.

— А ты хочешь, чтобы у меня было четверо мужей или трое?

Он не ответил сразу. Просто наклонился ближе, дотронулся до моей щеки и шепнул:

— Один.

И в этот раз его поцелуй был уже не коротким. Не игрой. А признанием. Страстным, требовательным и отчаянно настоящим.

Глава 23

Его губы накрыли мои, и всё остальное будто исчезло. Простая тавернская комната, тяжёлые портьеры, шершавая древесина пола, треск факелов в коридоре — всё отступило куда-то в туман, оставив только тепло его прикосновений и биение наших сердец.

Он целовал меня долго, будто хотел влить в поцелуй всё, что не умел сказать словами. Нежно, но с внутренней настойчивостью, будто не мог насытиться. Его пальцы скользнули вверх по моим плечам, стянули с меня верх платья, позволив ткани соскользнуть и остаться висеть на бёдрах. Холод коснулся кожи, но его ладони тут же согрели, лаская мою грудь грубыми пальцами.

— Астрид… — прошептал он, едва касаясь губами моей ключицы, а потом отстранился.

Он смотрел на меня пару мгновений — и, не дожидаясь слов, рвано втянул воздух сквозь зубы, будто я сводила его с ума, и одним движением стянул платье с моих бедер. Ткань мягко упала к моим ногам.

— Так вот зачем ты всё это устроила, — хрипло сказал он, скользнув взглядом по моему телу. — Хотела, чтобы я взял тебя в придорожном трактире?

Я уже знала, что не смогу — да и не хочу — спорить с ним, когда он был таким: жадным, требовательным, будто мир переставал существовать за пределами этой комнаты.

— Возможно, — выдохнула я, и угол его рта дёрнулся в улыбке.

— Я знал, — сказал он, схватил меня за запястья и в следующую секунду мы уже падали на широкую кровать, скрипнувшую под нами.

Он прижал меня к матрасу, не больно, но так волнуюше. Одной рукой удерживая мои руки над головой, другой провёл по моим рёбрам, ниже, к талии, по бедру, а потом снова вверх — возвращаясь к груди, проводя грубой ладонью по чувствительной коже.

— Похищенная, напуганная, использованная… — прошептал он с усмешкой, — пожалуй, давай сделаем всё правдоподобным.

Его поцелуй был нежен только вначале — потом он стал жадным, горячим, настойчивым, как и всё в нём. Он хотел меня. И я хотела его. Без разговоров. Без условий. Просто — быть с ним, раствориться в его руках, снова почувствовать эту животную искру, что вспыхивала, стоило ему лишь прикоснуться ко мне.

Рик не торопился. Он играл мной — языком, руками, телом, доводя до дрожи, до желания затаить дыхание. И когда я выгнулась ему навстречу, прося больше — он усмехнулся и шепнул:

— Вот теперь, принцесса…