Академия льда и пламени - Энн Шайн

Я видела расширенные от ужаса глаза Алена, который летел где-то сбоку. Видела, как он тянет ко мне руку, кричит что-то беззвучное, бросая свой борд в самоубийственное пике, наплевав на гонку.

Но он был слишком далеко.

Ветер свистел в ушах похоронным маршем.

«Так вот как это закончится? — пронеслась в голове странно спокойная мысль. — Второй раз. И снова саботаж. Какая ирония».

Камни были все ближе. Я видела трещины на их поверхности. Видела мох в расщелинах.

Зажмурилась, собирая остатки воли в кулак. Если мне суждено разбиться, я не буду кричать. Встречу свой конец молча. Но внутри меня, в самом центре страха, там, где жила магия и душа гонщицы, вдруг проснулась ярость. Ледяная, колючая, первобытная ярость той девочки из детдома, которая никогда не сдавалась без боя.

«Черта с два!»

Я распахнула глаза. Камни были уже в метрах десяти.

— Я! Не! Умру!

Глава 41. Катастрофа и Триумф

Ален

Взрыв был беззвучным.

Для меня.

Потому что в тот момент, когда доску Киры разорвало на части вспышкой грязно-фиолетового пламени, мой слух отключился. Мое сердце остановилось. Весь мир сузился до одной точки — маленькой фигурки, которую подбросило в воздух, как тряпичную куклу, и швырнуло вниз.

В бездну.

— КИРА!!!

Я не слышал собственного крика. Чувствовал только, как внутри меня что-то оборвалось. Ж и ла, на которой держалась моя жизнь.

Она падала.

Я видел, как Кира беспомощно машет руками, пытаясь ухватиться за воздух. Видел обломки её борда, горящие темным, проклятым огнем, которые сыпались вокруг неё смертоносным дождем. А внизу, метрах в пятидесяти, скалились острые каменные клыки ущелья. Они ждали её. Они жаждали её крови.

В голове было пусто. Никаких планов, никаких расчетов траектории. Только чистый, животный ужас. И одна мысль, бьющая набатом: «Не позволю!»

Я заставил свой борд встать почти вертикально, а затем вдавил пятками в хвост, посылая его в крутое пике.

Это было безумием. На такой скорости, в таком узком ущелье... Любой инструктор сказал бы, что это самоубийство.

Плевать.

Если она разобьется, я разобьюсь следом. Я не буду жить в мире, где нет её смеха и её синих глаз.

Ветер выл, пытаясь сорвать меня с доски. Магия ревела в контуре, раскаляя медные жилы добела. Я летел вниз быстрее стрелы, быстрее собственного страха.

— Держись! — орал я, хотя знал, что она меня не слышит. — Я иду! Кира, я иду!!!

Расстояние сокращалось. Сорок метров до земли. Тридцать.

Я видел её лицо. Бледное, перекошенное от напряжения, но не от страха. Она не кричала. Она пыталась сгруппироваться, пыталась создать под собой воздушную подушку, но магия хаоса, оставшаяся от взрыва, разрывала её плетения.

Двадцать метров.

Я почти догнал её.

— Руку! — заорал я, перекрикивая свист ветра. — Дай мне руку!

Она увидела меня. В её глазах вспыхнула надежда — такая яркая, что мне стало больно. Она потянулась ко мне.

Я свесился с доски, удерживаясь только чудом и магическим креплением на одной ноге. Протянул руку.

Наши пальцы соприкоснулись. Проскользнули.

— НЕТ!

Я рванулся еще сильнее, чувствуя, как хрустнуло плечо. И вцепился в её запястье мертвой хваткой.

— Есть!

Я дернул её на себя, затаскивая на свой борд. Она упала мне в ноги, тяжело дыша, и обхватила мои колени.

Но мы все еще падали. Мой борд, рассчитанный на одного, застонал под двойным весом. Инерция тащила нас вниз, на скалы.

Десять метров.

Я вдавил пятку в газ, пытаясь выровнять курс, но тяги не хватало. Мы были слишком тяжелыми и летели прямо на самый острый пик.

— Тяги не хватит! — крикнула Кира. — Нужна горка!

Я посмотрел на неё. Она не паниковала. В её глазах, в которых секунду назад была смерть, теперь горел ледяной расчет гонщицы.

— Дай максимальную тягу! — крикнула она. — А я сделаю трассу!

Я закрыл глаза и обратился к своему огню. Не к тому, что использовал на уроках. А к тому, что бушевал во мне, когда я видел её с другими, когда целовал её в коридоре. К ярости. К страсти. К жизни.

— ИГНИС МАКСИМА!

Из сопла моей доски вырвался не просто шлейф огня. Это был столб пламени, ревущий, как дракон. Доска задрожала, готовая развалиться, но начала замедлять падение.

И в этот момент Кира ударила руками вперед.

— Глациус Виа!

Из её ладоней вырвался поток льда. Он ударил в скалы перед нами, мгновенно намораживая гигантский, сверкающий желоб. Ледяная трасса изогнулась дугой, уводя от смертоносных пиков вверх, к финишной арке.

Мы ударились о лед. Борд визгнул, высекая искры, но устоял.

Мы скользили по этой безумной ледяной горке, созданной из чистой магии и воли к жизни. Мой огонь толкал нас вперед, её лед давал дорогу.

Огонь и Лед. Мы стали одним целым.

Перегрузка вдавила нас друг в друга. Я чувствовал биение её сердца.

Мы взлетели по ледяной дороге, пронеслись сквозь каменную арку финиша и...

Рухнули на траву за финишной чертой.

Доска подо мной наконец-то не выдержала и развалилась на две части, но мы уже были на земле. Катились кубарем по траве, сцепленные в объятиях, пока не остановились.

Тишина.

Абсолютная, звенящая тишина на стадионе. Никто не дышал.

Я лежал на спине, глядя в серое небо. Все тело болело. Плечо горело огнем. Но я был жив. И она была жива.

Кира лежала на мне, уткнувшись лицом в мою шею. Я чувствовал её горячее дыхание.

— Живая? — прохрипел я, боясь услышать ответ.

Она подняла голову. На щеке ссадина, губа разбита, но глаза... глаза сияли.

— Ты сумасшедший, Ролдэн, — прошептала она. — Ты нырнул за мной в бездну.

— Я бы и в ад за тобой нырнул, — я крепко сжал её в объятиях так. — Только не делай так больше. Никогда.

— Постараюсь, — она нервно хихикнула, и этот звук перерос в истерический, счастливый смех. — Господи, Ален... Мы финишировали. Ты видел? Мы прошли черту!

В этот момент стадион взорвался.

Это был не просто рев. Это был ураган. Люди вскакивали с мест, кричали, кидали шапки в воздух. Они видели чудо. Они видели, как двое безумцев обманули смерть.

Я сел, поддерживая Киру. Огляделся. Мы были в центре внимания. Но я искал глазами только одного человека. В ложе, скорее всего, бледная как смерть, стояла Элеонора.

«Ты проиграла»,