Во власти любви - Линда Френсис Ли

Золотистые лучи солнца, проникавшие через окна, падали на ее упругие груди с розовыми сосками. В памяти всплыли ее округлые бедра и стройные ножки, скрытые сейчас нижними юбками и панталонами.

– Иди ко мне, Финн, – ласково, но настойчиво произнес он.

Финни прищурилась и шагнула назад. Но Мэтью держал ее, взяв за руку.

– Забирайся в постель, Финни, – тихо произнес он.

– Зачем?

– Я хочу замучить тебя ласками. – Он посмотрел ей в глаза и подтолкнул к постели. – Я зацелую тебя, и ты забудешь обо всем на свете. Каждая клеточка твоего тела будет полна желания.

Вздрогнув, Финни села на постель, и глаза ее испуганно забегали. Мэтью уложил ее на подушку и склонился над ней.

– Ну же, давай, – сказала она. – Осуществи задуманное. Удовлетвори сжигающую тебя похоть и отпусти меня.

Высокомерная, дерзкая, вздорная. Неужели она останется такой на всю жизнь?

Мэтью понимал, что надо покинуть спальню и согласиться на признание их брака недействительным. Ведь он нездоров и ему трудно будет это скрывать, живя с ней под одной крышей. В то же время он осознавал, что она ему нужна, что он жить без нее не сможет и готов прощать ей все, только бы она не ушла.

Склонившись над ней, он нежно провел кончиком языка по ее плотно сомкнутым губам.

– Ты пьянишь, как вино, – прошептал Мэтью.

– Благодарю за комплимент, – отвернувшись, язвительно ответила Финни.

Мэтью прыснул и стал покрывать ее поцелуями.

– У тебя замечательный вкус. Смесь ликера с лимонным соком. Как раз то, что надо.

– Оказывается, ты еще и поэт?

– Ты так полагаешь?

– Я пошутила, – хмыкнув, ответила Финни.

Он рассмеялся, а потом очень серьезно сказал:

– Я никогда тебя не обижу, Финн.

Выражение ее лица стало жестким.

– Следует ли из твоих слов, что ты отпустишь меня? – спросила Финни.

Вместо ответа Мэтью лег на нее.

– Нет, Финни. Ты мне жена. Желаешь ты того или нет.

Он целовал ее, его губы скользили по ее телу, которое трепетало от его прикосновений. Мэтью сорвал с нее сорочку и панталоны и слегка покусывал нежную, шелковистую кожу на животе. У нее захватило дух, когда он провел языком по ее соску.

Мэтью видел, что она с трудом сдерживает сладострастные стоны.

– Тебе ведь известно, что ты мне противен? – задала она тот же вопрос, что и тогда, в джунглях.

Усмехнувшись, Мэтью пощекотал языком сначала левый, потом правый сосок. Финни часто задышала.

– И мои ласки тебе тоже противны?

Запрокинув голову и сглотнув, она ответила:

– Да.

– Лгунья. – Обдав ее горячим дыханием, он залез ей под нижнюю юбку и коснулся голого тела.

– Остановись!

– Чего ради, Финн? Ты же сказала, что тебе безразлично и я могу делать с тобой все, что хочу. Значит, тебе все-таки не безразлично? Ты полна желания! – Улыбка сбежала с его лица. – Признайся, Финни. Скажи, что тебе не все равно, как я поступлю с тобой. Скажи, что ты неравнодушна к моим ласкам.

В глазах ее вспыхнул гнев, но она упорно молчала.

Руки Мэтью заскользили к ее животу. Финни старалась не смотреть на него. Он коснулся ее пушистого бугорка, и губы Финни приоткрылись, будто в неслышном вздохе.

– Ты изнываешь от вожделения, Финни.

– Мэтью! – воскликнула Финни.

Он продолжал ее ласкать, и Финни, изнемогая от страсти, извивалась всем телом. Когда же Мэтью раздвинул ей ноги и его язык осторожно проник в ее лоно, Финни вцепилась пальцами в его густые волосы и застонала.

– Финн, – прошептал он, – не мучай себя! Отдайся во власть собственных желаний.

Его ласки пробили в воздвигнутой ею крепости брешь. И Финни уступила.

Мэтью был счастлив. Он победил. Она приняла его. Жаждала слиться с ним. Шепча ласковые слова, Мэтью лег рядом с женой и нежно обнял ее. Какое-то время оба молчали. Наконец Мэтью сказал:

– Видишь, Финни, а ты говорила, что тебе ничего не нужно. – Он провел рукой по ее волосам.

– Ничего не нужно? – В глазах ее вспыхнул недобрый огонь, и она отвернулась. – Разумеется, нужно. Неужели ты этого не понял? Мне нужно слишком много: ты, эта новая жизнь, где меня постигают неудача за неудачей, Африка! Боже, мои желания не знают границ, и в этом моя беда.

Она прикрыла глаза и склонила голову.

– Я устала от борьбы, Мэтью. – Финни перешла на шепот. – Я думала, ты это давно понял.

Мэтью был ошеломлен ее признанием и почувствовал укол совести. Что же он натворил! Ему стало стыдно.

Мэтью хотел обнять, приласкать ее, попросить прощения.

– Финн…

Однако Финни не стала его слушать.

– Нет, Мэтью. Не надо оправданий. – Она вскочила с постели и потянулась за платьем. – Оставь меня в покое. Больше мне от тебя ничего не нужно.

Он долго молчал. Да и что мог он ей сказать? Потом через силу произнес:

– Мне жаль, Финни.

Она не проронила ни слова.

Ненавидя себя, Мэтью повернулся и вышел из спальни. Он отправился в комнату, откуда открывался вид на парк, и заперся на ключ. Боже, что же это с ним творится?

В висках бешено стучало. Его потянуло к женщине, которая совершенно равнодушна к нему, и он женился на ней, пытаясь наладить свою жизнь. Какой же он глупец!

Утром он проснулся в ужасном настроении, но постепенно мрак рассеялся. Однако письмо от Жюля Битла вновь повергло его в уныние.

Мэтью взял в руки кисть и попытался прогнать мысли о Финни и ее страсти, необузданной и пьянящей, как джунгли в Африке.

Он должен создавать картины, вот только рука подводит. Он снова ощущает слабость. Прилив энергии иссяк, и тело не повинуется ему.

По комнате распространился аромат льняного масла. Мэтью коснулся пальцами атласных волосков на кисти и испытал восторг. Открыл жестяную банку со скипидаром, и в нос ударил резкий и в то же время приятный запах.

Он должен писать. И если сможет, значит, еще не все потеряно.

Держа палитру и кисть, Готорн пристально посмотрел на чистый белый холст, пытаясь вызвать образы, иногда являющиеся ему. Но из всей палитры цветов остались только черный и белый.

«Признать брак недействительным», – пронеслось в голове. Как он может возражать против расторжения брака, если утратил даже способность писать картины?