Развод в 47. Я тебя никогда не любил - Александра Багирова

Настроение еще больше падает. Что ж напасть такая! У Влада ощущение, что он в чем-то все глубже увязает. И чем больше барахтается, тем сильнее вязкая жидкость его опутывает.

— Все проехали. Погорячился, — старается сказать примирительно.

— Э нет… Владииик! Так просто не отделаешься, я жду извинений, — строит ему глазки. — И самых жарких.

Ему снова хочется сказать гадость. Молчит. Надо держаться. Собрать волю в кулак и задобрить эту похотливую девку.

Выручает звонок мобильного.

Ненадолго.

До момента, пока он на экране не видит имя.

Стискивает руль одной рукой. Набирает в легкие как можно больше воздуха и принимает вызов.

— Привет, мам.

— Здравствуй, сын, — на том конце звучит ледяной голос. — Я приехала с лечения. И что же меня ждало, как думаешь?

— Что? — переспрашивает, шумно выдыхая.

— Ты что творишь? Что у вас с отцом! Я уже не говорю, почему меня раньше в известность не поставили!

— Мам, мы берегли твое здоровье.

— Заметно. Так, — ее голос звенит ледяными осколками, — Сейчас ты немедленно едешь ко мне.

— Я на днях заеду. Сейчас занят.

Совсем ему не хочется ехать к матери. Не после сегодняшнего дня. На нее просто не хватит сил.

И чего она так рано приехала? Не могла еще в своем санатории на островах пару месяцев побыть?

— Ты меня слышал. Немедленно, — от ее голоса у него кожа инеем покрывается. — Пока еще не поздно я попробую все уладить.

Глава 52

Влад переступает порог родительского дома. Озноб по телу проходит. Холодно. Тут всегда так.

Азалию он завез в отель. Она все порывалась с ним поехать. Хотела с будущей свекровью познакомиться. Дурында не понимает, что мать Влада бы ее по стенке размазала.

— Явление! — она спускается по лестнице, спина ровная, подбородок вверх, взгляд надменный, голубой халат до пола, величественная походка.

Именно такой Влад всегда помнит мать, холодная, неприступная, жаждущая чтобы все было так, как она сказала.

«— Я не буду с тобой сюсюкать. Воспитаю настоящего мужика. Посмотри на своего отца, бери с него пример».

Эти слова с самого детства врезались в сознание. Он не знал, что такое материнская нежность, только холодное одобрение его поступков, или страх, если накосячил. Влад вначале старался не разочаровать мать, учился хорошо, следовал ее правилам. А когда бывал дома у друзей, с завистью смотрел как матери их обнимают и целуют. Влад же редко, но удостаивался холодно поцелуя в щеку. И даже эти ее поцелуи наполняли его сердце детским трепетом.

Чем старше он становился, тем больше интереса к нему проявлял отец. Брал его с собой в командировки, на работу. Рассказывал, как утроен бизнес. Почему поступил так или иначе.

«— Впитывай, эта вся империя когда-то тебе достанется. И ты должен быть готов ею руководить».

Не раз повторял. И Владу это нравилось, он чувствовал свою важность и значимость. Хотя уже тогда в нем зрел протест, не хотелось слепо идти по установкам родителей. Он постоянно старался сделать все наоборот. Чем старше становился, тем протестовал сильнее.

Отец брал его с собой и на соревнования по фигурному катанию. Там он впервые познакомился со Златой. Познал безответную любовь и подружился с Олей.

От Оли исходило тепло, такое несвойственное для Влада. Ему было с ней хорошо общаться. Он делился проблемами, рассказывал о своей любви к Злате, а Оля слушала и утешала. Так тепло, мягко, нежно. Он ждал этих встреч. Только с Олей он мог перестать быть сильным, выносливым победителем, которым хотели видеть его родители, и побыть собой. Показать слабость.

Да именно Ольге он смог ее показать. И ему не было стыдно. Именно с ней это казалось правильным.

Она стала ему близка. Она была его подругой. И когда с ней случилось несчастье, Влад не мог остаться в стороне. Не только финансово помогал, он реально ночи не спал, переживая выкарабкается ли она.

Это не была любовь. Его сердце всегда принадлежало только Злате. Но это была доверительная дружба, взаимопонимание. Они были поддержкой друг для друга.

Именно тогда Влад понял, что больше не хочет материнского холода и как мог отдалился. Старался меньше приезжать в отчий дом. Жить своей жизнью, где была Оля, потом появились дети, всегда было тепло и спокойно, даже не взирая на проблемы со здоровьем девочек. Они справлялись вместе. Как друзья. Потому что ни дня не проходило, чтобы Влад не тосковал по той… недоступной.

— Мам, к чему такая спешка? — спросил так же холодно.

Сказать, что он рад ее видеть, язык не поворачивается.

— К тому, что ты прокакал все. Ты хоть понимаешь, что отец собирается лишить тебя наследства? — она величественно проходит к дивану и садится на него, закинув ногу на ногу.

— И кому он оставит? Чужим людям? На благотворительность спустит? — Влад не уточняет, что ему плевать на наследство.

Его отец еще лет двадцать с таким здоровьем прожить может. Он заберет все гораздо раньше. Очень скоро. Так что слова матери его не трогают.

— Своему сыну. Первенцу, — будто выплевывает ему эти слова в лицо.

— Кому? — смотрит на нее ошарашенно.

— Этот ребенок был зачат до нашего знакомства со Степаном. Мы тебе не говорили. Я старалась уберечь тебя от знакомства с сыном той безродной бабы. И отец бы никогда такого не сделал, если бы ты не вел себя как клинический идиот!

— Я разберусь сам. Если это все, то я пойду.

— Стоять, — цедит ледяным голосом. — Ты думаешь, твои старые кости кому-то кроме Ольги нужны? Такую женщину отпустить! Она же с тебя полоумного пылинки сдувала! Дочерей своих испоганил. Кисель им в голову влил. Я не верю, что ты мой сын… — поправляет идеально уложенные волосы. — Как я могла родить такого недотепу.

— Ой, вспомнила про Олю! А не поздно ли? И когда это ты ее ценить начала? Если с ней не общалась! — скалится.

Чем больше он рядом с матерью, тем сильнее поднимается протест.

— Я никогда не была против нее, — выдает спокойно.

— Серьезно? А это твое она не твоего поля ягода? Что ты делаешь? — имитирует голос, которым это