Ты задолжал мне любовь - Эмилия Иванова

— Эмилия, не уходи!

Его внезапные слова ошеломили меня. Я протянула руки и успокоила его:

— Я никуда не ухожу!

Я легла обратно в кровать и вытерла пот с его лба.

— Сон приснился?

Он кивнул, заключил меня в свои объятия и глубоко вздохнул.

— Тьма опустошила меня. Эмилия, ты все, что у меня есть.

В конце концов я поняла, что не я одна предавалась страданиям все эти четыре года. И если у меня была Любочка, исцелившая мою душу, то он был совсем один.

Я придвинулась и погрузилась в его объятия.

— Пока я нужна тебе, я не уйду. Я буду всегда с тобой.

Не только он чувствовал себя одиноким. Мы оба были уязвимы и только вместе могли пережить эту темноту.

— Эта комната такая пустая, и каждый раз, когда я просыпался посреди ночи, я был окружен холодом. Мне казалось, что тебя никогда не было, что я выдумал тебя от одиночества, — произнес он. — Каждый раз, когда я приезжал на эту виллу, я чувствовал себя опустошенным. Я ездил на кладбище к своим бабушке и дедушке, и их могилы мне казались мне более реальными, чем вся моя жизнь. Мне казалось, что я живу во сне, и я даже думал о том, чтобы съехать на машине со скалы, чтобы наконец проснуться…

Я держала его руку, крепко сцепив пальцы, и мое сердце сжималось от боли.

— Прости меня!

Он продолжал:

— Эмилия, дедушка научил меня, как вести бизнес и как противостоять врагам, но он никогда не учил меня любви. Встретив тебя, я не знал, как любить, и тем самым причинил тебе боль. Мне очень жаль.

Я покачала головой, и из моих глаз потекли слезы.

— Это я была слишком упряма.

Никто не идеален.

За семь лет я, кажется, смирилась с этим, но я еще ни разу не ставила себя на его место. Я любила его, но делала это неправильно. Если бы я сразу говорила все, что думала. Если бы я не врала о выкидыше и не думала постоянно об уходе. Сейчас он бы не переживал о том, что я оставлю его после того, как заручусь поддержкой Алешиных. Он не допустил бы смерти наших детей. Он не позволил бы Маше умереть из-за меня. И он точно не допустил того, что произошло с моими биологическими родителями. Как же обидно теперь это осознавать.

Всю ночью мы обнимались и каялись перед друг другом.

Любовь — это своего рода навык, которому нужно учиться. В любви важно отдавать, а не брать, а терпимость и поддержка добавляют ей еще большей ценности.

— Я не хочу переживать еще четыре таких года, — сказал Руслан. — Это слишком долго и мучительно.

Мои глаза стали влажными.

— Такого больше не будет. Теперь мы всегда будем вместе.

Он обнял меня и низким голосом произнес:

— Эмилия, скажи, что любишь меня!

Глава 393. Больно будет не только мне (часть 6)

Я подняла голову и взглянула на его четко очерченные черты лица.

— Я люблю тебя, Руслан, — решительно произнесла я.

Он улыбнулся, как солнце в ясный апрельский день.

— Я тоже тебя люблю.

Это первый раз, когда мы были так откровенны друг с другом.

— Спасибо! — произнес он.

Я была поражена.

— За что?

Спасибо, что любишь меня, спасибо, что вернулась.

***

Зима в столице очень длинная. Она начинается в ноябре и продолжается до февраля или марта следующего года.

Люба простудилась, и, проснувшись утром, я никак не могла ее разбудить.

Руслана дома уже не было, но он оставил записку на прикроватной тумбочке, которая гласила:

«На улице холодно, одевайтесь теплее и пейте побольше воды».

Я улыбнулась и взяла записку в руки.

Глядя на покрасневшее лицо Любы, я неизбежно чувствовала тяжесть на сердце, поэтому все же решила позвонить Виктору Коновалову.

— Эмилия, привет!

Голос мужчины был холодным и отчужденным, однако я не обратила на это внимания и, немного помолчав, произнесла:

— Виктор, ты сможешь приехать к нам? У Любы температура. В больнице слишком много людей, и я боюсь, что там будет легко заразиться.

Это был лишь предлог, но иначе проблему было не решить.

Виктор на другом конце провода молчал.

— Хорошо! — вдруг произнес он и сразу же повесил трубку.

Уже через двадцать минут он приехал, и я, открыв дверь, была немного удивлена.

— У тебя были дела поблизости? — спросила я, ведь от его дома до нас ехать не меньше сорока минут. Наверняка он был где-то рядом, иначе не приехал бы так быстро.

Он поджал губы и, не став отвечать на мой вопрос, спросил:

— Как Любаша?

— Все еще температурит! — сказала я, отойдя в сторону, чтобы пропустить его.

Держа аптечку в руке, он не стал снимать обувь и зашел внутрь.

Глядя на него, я понимала, как хорошо он относится к Любе. Привязанность отца и дочери невозможно разорвать.

Я последовала за ним в спальню Любы. Он измерил ей температуру и, оглянувшись на меня, сказал:

— Дома есть лед?

— Да! — я кивнула.

— Оберни лед полотенцем, чтобы сбить ее температуру. Затем принеси несколько толстых одеял и выключи отопление, — сказал он и начал искать что-то в аптечке.

Я опешила.

— На улице так холодно. Если выключить отопление, ей не станет хуже?

Он остановился и посмотрел на меня, сощурив глаза

— Кто из нас врач?

— Ты… — я замолчала, развернулась и пошла на кухню за льдом.

Как он и сказал, я также выключила отопление и нашла несколько одеял.

Собрав все необходимое, он поднял на меня взгляд и слегка нахмурился.

— Иди в гостиную и жди там. Я тут, и все будет хорошо!

Я хотела сказать что-нибудь еще, но он, похоже, не хотел, чтобы я оставалась там, и обратил внимание на то, что я была легко одета. Поэтому я просто вышла из комнаты.

В спальне была печь, и Руслан нанимал человека, который каждое утро приходил и топил ее. Тепла могло хватить на сутки, так что там мне не было холодно.

Примерно через полчаса Виктор вышел из комнаты, поставил аптечку на стол в гостиной и пошел на кухню, чтобы вымыть руки.

— Высокая температура спала, — сказал он. — Побудьте дома пару дней. Хорошенько позаботься о ней и не позволяй есть острое и жареное.

Помолчав, он снова сказал:

— Я оставил в комнате лекарство. Одной таблетки в день будет достаточно, больше не надо. Лекарства вредят детям. Как говорится, одно лечим,