Приключения на вторые девяносто - Лариса Шкатула

Но Эльвире не молчалось. Нечаянное признание Звонарева, будто она ему нравится, так подействовало на девушку, что ей вдруг захотелось узнать о старшем лейтенанте как можно больше. Она даже его имя мысленно покрутила: как бы стала его называть… ну, если бы они начали встречаться. У нее никогда не было друга с именем Георгий. Как его зовут родные: Гога, Гоша или Жора?

Правда, спросила у него конечно же не об этом.

– Скажите, а откуда у вас эта машина? Она ведь ваша?

– Моя. Почему вас это интересует… Все-таки вы, женщины, странные существа. Перепрыгиваете с вопроса на вопрос, как бабочки – с цветка на цветок.

– Бабочки не прыгают.

– Но вы же понимаете, о чем я. Да, это моя машина. Я купил ее, когда служил в Германии. Три года.

– Вы знаете немецкий язык?

– Конечно. И французский, и английский…

– Вы прямо как наш президент.

Видимо, он решил, что она над ним насмехается, и замолчал.

За окнами автомобиля проносились сначала поля, а потом на горизонте стали появляться горы. Солнце стояло уже достаточно высоко. Часов десять, – определила Эльвира – ей лень было лезть в сумку за мобильным телефоном.

Потом она вспомнила, что часы должны быть на панели управления. И в самом деле, пять минут одиннадцатого. Неужели он решил молчать всю дорогу?

– Скажите, а почему вы до сих пор не женаты? – спросила Эльвира, сделав вид, что ничего не произошло. Да, если разобраться, на деле так и было, и она не понимала, чего это он надулся?

– Что значит, до сих пор? – саркастически осведомился он. – Можно подумать, мне лет пятьдесят, и я – старый холостяк. У меня есть приятели, которые старше меня и на пять, и на семь лет, и тоже не женаты…

– Ловко вы ушли от ответа. Ну, не хотите, не отвечайте.

– Я и не собирался ни от чего уходить. Просто я пока не встретил…

– Мэдхен майне тройме¹? – подколола она.

– Значит, вы тоже знаете языки? Зачем же тогда меня пинать?

– Но я знаю два, а вы – три.

– Да, вы угадали. Я не встретил женщины, с которой хотел бы прожить всю жизнь А жениться просто так, лишь бы жениться, не считаю нужным.

– Наверное, вам трудно угодить. Представляю, какие вы требования выдвигаете будущей матери своих детей.

– И какие же? – саркастически осведомился старший лейтенант.

Она подумала и сказала:

– Наверняка она должна быть вашей боевой подругой: прикрывать вашу спину, понимать с полуслова, молчать, когда не спрашивают, быть с вами во всем согласной…

– Нет, это было бы слишком идеально, а все, что слишком, меня настораживает.

– Вот и меня тоже, – задумчиво проговорила Эльвира, – потому что в вас все кажется чересчур правильным, и оттого ненастоящим.

– Какая вы все-таки заноза, Городецкая. Если бы я не боялся вас обидеть, я бы сказал…

– Что? Говорите, не бойтесь, я не обижусь.

– Что ваш муж не утонул, а утопился. Из-за ваших придирок и ехидства.

– Говорить так, все равно, что плясать на могиле! – рассердилась она. – Вы просто жестокосердный, невоспитанный тип!

– Простите, я и в самом деле увлекся. Вот как вы на меня действуете! Я становлюсь непохожим на самого себя.

– У сильного всегда бессильный виноват! – буркнула она и уставилась в окно, нарочито не обращая на Звонарева внимания.

Но долго молчать Эльвира была не в состоянии. По крайней мере, сейчас. Ей было странно, почему она все время пикируется с Георгием, почему постоянно хочется ему возражать? Просто просыпается в ней какой-то поперечник, которого прежде она в себе не чувствовала.

Попеняв себе на задиристость, Эльвира опять заговорила первой. Она протянула руку к «бардачку».

– Можно?

– Можно.

Она вытащила карту автомобильных дорог.

– Предлагаю быть вашим штурманом. Или вы и сами хорошо знаете дорогу?

– Прежде, чем ехать, я изучил вот эту самую карту, а теперь всего лишь посматриваю на указатели.

– Ах, да, вас же учат: запоминать с одного взгляда.

Звонарев, не выдержав серьезности, рассмеялся.

– Напрасно вы пытаетесь снова вывести меня из терпения. Я решил, больше не обращать на ваши подколы внимания.

– Неужели это невозможно? – Эльвира с любопытством посмотрела на него. – Тогда ваша жена будет счастлива жить с таким бесконфликтным мужем. Вы все ее капризы и сюрпризы будете переносить вот с таким же каменным выражением лица.

– Зачем же мне жена с капризами и сюрпризами? – поинтересовался Звонарев.

– А как вы этого сможете избежать? – теперь развеселилась Эльвира. – Любовь зла, полюбишь и козла. В смысле, козу. К тому же, как я думаю, найти жену без капризов – не реально.

– А у вас капризы есть?

– Навалом, – честно призналась она. – И для начала я бы вас попросила остановиться вон у той «Чебуречной», которую вы только что проскочили.

Он послушно остановился и повернулся к ней.

– Чтобы такая домашняя девушка, как вы, ела чебуреки в неизвестной забегаловке, ни за что не поверю!

– А где же мне еще их есть? Мама считает, что чебуреки ужасно вредные, и потому наша кухарка их никогда не готовит.

– Кухарка! – опять себе под нос пробормотал он, вышел из машины и открыл перед Эльвирой дверцу. – Прошу.

И предложил ей руку. Так галантно, что она невольно не вылезла, а выплыла из машины. Правда, сохранять серьезность долго ей не удалось. И, глядя на Эльвиру, прикусившую губу, чтобы не рассмеяться, он непритворно вздохнул:

– Какая вы еще девочка, маленькая вдова.

Это замечание сразу стерло улыбку с ее лица. Нарочно он, что ли? Напоминает. Все так и хотят, чтобы Эльвира впредь не улыбалась и не шутила, а только ходила в трауре до скончания века.

Правда, тут же ей стало стыдно, и она просто пошла с Георгием к этому небольшому павильончику у дороги, где жарились аппетитные, ароматные чебуреки.

Между прочим, ей было совсем не стыдно уплетать эти произведения кулинарии, облизывая пальцы и втягивая в себя сочащийся из чебуреков сок.

Она съела три штуки и почувствовала себя счастливой.

– Еще? – улыбаясь, поинтересовался Звонарев.

– Я объелась, – призналась ему Эльвира, – но ничуть об этом не жалею. Спасибо вам.

– Ерунда, – отмахнулся он. – Я жалею только об одном…