Сломленные души - Нева Олтедж

Меня окружают знакомые звуки приветствия и крики. Как и вонь пота, смешанная со слабым запахом плесени. Раздается смех, затем еще больше криков. Я прислоняюсь спиной к бетонной стене и смотрю на телефон в своей руке и только что отправленное сообщение.

Она звонила. Смотреть на ее имя на экране и не отвечать на эти звонки было чертовски трудным. Если бы она продолжила звонить, я бы, наверное, сдался.

Проверяю журнал вызовов. Там сотни пропущенных звонков за последние несколько недель. Не менее пятидесяти — от Кости, но есть десятки от Романа, да и от Михаила тоже. Остальные ребята тоже звонили. Даже Сергей. Я никогда не отвечал. Не хотелось разговаривать. Да и что тут говорить?

Я нажимаю большим пальцем на имя Аси в верхней части списка, провожу пальцем в сторону и удаляю запись. Затем возвращаюсь к отправленному сообщению и удаляю его тоже. Видеть ее имя слишком больно. Надо бы удалить ее номер, но это не поможет. Я запомнил его с того момента, как купил для нее телефон.

Металлическая дверь на другом конце комнаты со скрипом открывается, и входит мужчина. В черном костюме и галстуке он похож на бизнесмена. Что ж, если учесть, сколько людей приходит посмотреть на эти бои и сколько денег переходит из рук в руки каждый вечер, ему действительно нужно быть элегантным.

— Ты следующий, — говорит он за мгновение до звона колокола, за которым следуют возбужденные крики. — Постарайся не вывести противника из строя в первом раунде. Зрителям нравится смотреть на бой.

Я заканчиваю обматывать руки, встаю и иду к двери, в то время как со стороны бойцовской клетки доносятся новые возгласы.

Глава 22

Телефон вибрирует рядом с моей подушкой. Я приподнимаюсь в постели и нажимаю ответить на звонок.

— Ты нашел его? — шепчу я.

— Да, — отвечает Костя.

Я закрываю глаза и дышу. Прошло четыре долбаных дня.

— Значит, с ним все в порядке?

— Да. Вроде как.

Я открываю глаза.

— Что значит «вроде как»?

Костя вздыхает.

— Он опять дерется.

— Что?

— Да. Я пытался с ним поговорить. Ничего хорошего не вышло. Роман тоже ему звонил. Он даже ходил на его последний бой. Паша не хочет возвращаться.

— Но… почему? Он же сказал мне, что бросил драться десять лет назад!

— Паша очень замкнутый парень, милая. Кто знает, что творится у него в голове?

Я зарылась рукой в свои волосы и крепко сжала их в кулак.

— А эти бои опасны?

Он не отвечает.

— Это так, Костя? — кричу я в трубку.

— Ася, это подпольные бои. Чего ты ждешь?

— Я не знаю! Я никогда не была на боксерском матче!

— Это не боксерский матч, милая. В боксе есть правила. В этих боях их нет, — мрачно говорит он, и тут мой телефон пикает входящим сообщением. — Я отправил тебе ссылку на сайт клуба и пароль для доступа к нему. Набери в поисковике «бои Павла Морозова» и посмотри сама. Но последний матч пропусти.

— Почему? — хриплю я.

Он тяжело вздыхает.

— Я знаю, что он тебе нравится, милая. Пожалуйста, не смотри последнее видео.

Когда Костя заканчивает разговор, я открываю сообщение со ссылкой и перехожу по ней. На первый взгляд сайт выглядит как обычный промо-сайт тренажерного зала с изображениями тренажеров и людей, которые разминаются или поднимают тяжести. В правом верхнем углу нахожу кнопку входа. Нажимаю на нее и ввожу десятизначный пароль, который Костя прислал по ссылке. Открывается новое окно, и я сразу же обращаю внимание на таблицу. В первой колонке — имена, и я замечаю, что Паша значится вторым сверху, сразу под именем другого парня. Рядом с именами указаны рейтинг и количество побед. Паша сейчас занимает второе место. Под турнирной таблицей — расписание на этот месяц. Я прокручиваю его в самый низ и замечаю, что в этом месяце остался только один матч, назначенный на завтрашний вечер. Это матч между Пашей и парнем, занимающим первое место. Я прокручиваю график вверх, чтобы посмотреть количество побед. Рядом с именем Паши — двенадцать. Я бросаю взгляд на номер другого участника, и у меня кровь стынет в жилах. Пятьдесят четыре.

— Господи. — Я сползаю по стене на пол, затем набираю в поиске «Павел Морозов». Выскакивает подборка видео. Самое старое из них датировано месяцем назад. Я нажимаю «Воспроизвести».

Не знаю, чего ожидала увидеть. Наверное, боксерский ринг и несколько человек, стоящих вокруг него. По крайней мере, именно так я представляла себе боксерские матчи. Но тут совсем все по-другому. Видео начинается с вида сверху, где показаны внутренние помещения какого-то заброшенного завода или склада. В центре, на возвышении, стоит восьмиугольная клетка. Вокруг клетки на мягких креслах сидят мужчины и несколько женщин. Все они безупречно одеты, как будто пришли на деловую встречу, а не на бой. У некоторых даже телохранители стоят рядом.

Металлическая дверь напротив клетки открывается, и в нее входят двое мужчин. Камера увеличивает изображение бойцов, и я почти не узнаю его. Паша сбрил волосы — все. Но почему-то это не самое главное изменение. Осанка, походка, мрачное выражение лица — все это создает впечатление, что это кто-то другой. Он заходит в клетку и занимает место с одной стороны, а его соперник идет в противоположный конец. Рефери дает сигнал к началу.

Паша и его соперник обходят друг друга. Соперник бьет Пашу в бок, но тот уворачивается, хватает его за голову и бьет коленом в лицо. Из носа парня хлещет кровь, и я отворачиваюсь от экрана. Когда набираюсь смелости и смотрю снова, Паша возвышается над своим противником, придавив лицо поверженного к полу. Я никогда не смотрела боксерские поединки, но у меня сложилось впечатление, что они длятся не менее получаса. А этот закончился менее чем за две минуты. Рефери сигнализирует о победе Паши, и видео заканчивается. Я успокаиваю себя и нажимаю на следующую запись.

На просмотр первых десяти видеороликов у меня уходит почти час. Мне приходится несколько раз делать паузу и брать себя в руки, чтобы продолжить. Столько насилия. Крови. Сломанных костей. Каждый ролик более жестокий, чем предыдущий. Меня убивает то, что мой Паша стал таким злобным. Кровожадным. Я не узнаю в этом человеке того, с кем провела три месяца. Что с ним случилось? Почему он так себя ведет? Осталось два видео, но я не могу заставить себя их смотреть. Мне слишком больно.

Иногда я жалею, что Артуро