Семь месяцев - Хулина Фальк

И, по словам моего отца, шеф-повар «Rêverie» — лучший во всем Нью-Йорке. Я сомневаюсь в этом, но, полагаю, я выясню.

У меня нет ключа от ресторана. Ну, он у меня есть, просто не сегодня. Так что нам с Эмори придется стучать в двери и ждать, пока кто-нибудь откроет. Несколько человек из кухонного персонала уже должны быть здесь, они должны приготовить еду. И, вероятно, несколько официантов, а также хозяин или хостесс. Перед открытием ресторана нужно многое сделать.

— Это отлично. Но ты мог бы решить это до того, как мы вышли из дома, тогда я смогла бы красиво одеться.

— Ты красиво одета, Эм. Ты выглядишь великолепно.

На ней нет вечернего платья, что-то слишком модного, может быть, даже не такого дорогого. Хотя, зная Эмори, могу сказать, что её одежда очень дорогая. На ней красная атласная блузка с длинным рукавом, черная юбка и черные колготки. А еще на ней черные туфли на высоких каблуках, которые выглядят так, будто никто никогда не сможет в них ходить. Каблук сделан из каких-то букв, вероятно, букв бренда. Мне это кажется каким-то дорогим дерьмом.

— Я тебе не верю. — Конечно, она мне не верит. Но когда-нибудь, может быть, она поверит.

В моих глазах Эмори всегда была одной из самых красивых женщин, когда-либо существовавших на свете, даже когда она мне не нравилась. Мое влечение к ней просто всегда вызывало у меня еще большую неприязнь к ней.

Я имею в виду, конечно, было время, когда я думал, что она глупа и представляет угрозу, но я могу объяснить это. Мы только расстались, и я начал встречаться с её сестрой. Почти всем не нравятся их бывшие, верно? Верно??

В любом случае, она всегда была хорошенькой. И не имеет значения, нарядна ли она или выглядит так, будто только что проснулась, она всегда прекрасна.

Иногда я даже не уверен, действительно ли я предпочитаю её в мешковатой одежде, потому что теперь, когда она беременна, её одежда в обтяжку подчеркивает её живот. Это единственное, что я все еще не могу осознать. Эмори не пытается скрывать свою беременность, в отличие от Милли. Я могу говорить с людьми о своем волнении, и Эмори не будет закатывать глаза, а потом читать лекцию о том, насколько это было неуместно.

Конечно, на самом деле она до сих пор никому об этом не рассказала, но в любом случае она не обязана давать людям объяснения.

— Давай просто зайдем внутрь, хорошо, дорогая?

Эмори стонет, но берет меня за руки и позволяет отвести ее к входным дверям. Когда мы стоим перед стеклянными дверьми…

Стоп.

Она берет меня за руку.

Сама.

Автоматически. Вероятно, подсознательно.

Черт, это что-то новенькое. Но я думаю, что смогу к этому привыкнуть.

Я надеюсь.

Как бы то ни было, когда мы стоим перед стеклянными дверями, я пытаюсь открыть их, просто чтобы посмотреть, заперта ли она. Она закрыта. Поэтому я стучу, когда замечаю, что один из сотрудников зажигает свечи на столах. Он поднимает голову, его глаза встречаются с моими, но он игнорирует меня и возвращается к работе.

Я не обижаюсь, потому что уверен, что пару раз в неделю перед открытием перед зданием собираются люди, умоляющие войти пораньше.

Эмори, стоящая рядом со мной, фыркает.

— Твой персонал даже не знает тебя.

Люди постарше должны меня знать, или помнить маленького меня. Я часто околачивался здесь, когда мне было тринадцать-пятнадцать.

— Именно поэтому я здесь.

Итак, я стучу снова, на этот раз с чуть большим… энтузиазмом.

Я вижу, как парень глубоко вдыхает, прежде чем нацепить фальшивую улыбку и направиться к дверям. Он отпирает их, затем открывает. Не полностью.

— Извините, сэр, но мы открываемся не раньше пяти.

— Я знаю.

— И это пятизвездочный ресторан, у нас есть дресс-код.

— Я знаю.

У парня темные волосы, темные глаза. Он примерно такого же роста, как моя жена, может быть, даже немного ниже. Хорошо одет для своей работы, в довольно дорогом костюме. Я не могу назвать вам бренд, но он выглядит дорого. Эмори, вероятно, узнает дизайнера, просто взглянув на швы или что-то в этом роде.

— Тогда, если вы все знаете, зачем мешаете мне выполнять мою работу? — спрашивает он, но даже не дает мне ответить, прежде чем добавляет, — у вас хотя бы забронирован столик? Мы делаем только предварительный заказ.

— Я знаю это. Где твой бейджик с именем? — Я почти уверен, что сотрудники должны носить их.

Мой отец считал себя очень умным, когда заставлял своих сотрудников носить бейджи с именами. Когда я спросил его почему, он ответил мне, что это для того, чтобы гости могли обращаться к официантам по именам, а не называть их «официант». Типа это было бы гораздо вежливее.

На самом деле для меня это не имеет смысла, потому что никто даже толком не читает таблички с именами, но я здесь не для того, чтобы подвергать сомнению поступки моего отца. Он явно справился хорошо.

— Не то чтобы это вас касалось, но я пока не на службе, во всяком случае, не официально. Так что мне пока не обязательно его надевать.

— Вам не платят за, — я указываю внутрь здания, — подготовку ресторана к открытию?

Он качает головой.

— Нет. И даже если бы я платили, опять же, это не ваше дело.

— Вообще-то, так и есть, — говорит Эмори, разрушая мое веселье.

— А ты кто такая? — спрашивает парень, его брови приподняты, пока он терпеливо ждет.

Эмори улыбается, протягивая руку.

— Я Эмори Дерозье-Кинг. Мой муж владеет этим рестораном. — О, черт, она это сделала.

Эмори еще никому не представилась со своей новой фамилией, не говоря уже о том, чтобы называть меня своим мужем кому-либо, кроме меня, более или менее в шутку.

Я не уверен почему, но, услышав, как она произносит свое имя, за которым следует моя фамилия, я испытываю прилив гордости.

После Милли я никогда не думал, что у меня когда-нибудь будет жена. Фальшивая или нет, Эмори пока все еще моя. Она принадлежит мне так же, как я принадлежу ей.

— Владеет… этим рестораном? — Парень-официант внимательно смотрит на меня, подсознательно делая небольшой шаг назад.

— Да, Андре Дерозье мой отей. Теперь это мой ресторан.

Он задыхается, и когда до него наконец доходит, как он разговаривал со мной раньше, он почти опускается на колени, но быстро