Своё место - Анна Максимова

сил, на грани эйфории и омерзение от такого поступка, внутреннее, бесконтрольное, до физических мучений — это рвало надвое. Сводило с ума. Сжавшись в комок, я стиснул зубы и молился, чтобы поскорее стало легче. Моё вечное проклятие — две наследственности яростно конфликтующие с друг другом.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мне стало лучше. Дрожа всем телом от пережитых ощущений и потери крови, я осмотрелся, пытаясь понять, что дальше. Первым делом нужно избавиться от тел. Не хватало ещё, чтобы по Иклинору поползли слухи про свихнувшегося пожирателя душ не брезгующего даже своими. И кто-то сопоставил бы время убийства с временем, когда я тут был.

Ногу пришлось перевязать рукавом рубашки, слишком много крови я терял. Ничего, под балахоном не видно. Эх, целитель называется. Уже сколько времени занимаемся идиотской медитацией, пытаемся почувствовать силу. И ведь я её ощущаю, но толку от неё нет, как воспользоваться даром ради помощи себе понятия не имею. Переживу. Регенерация у нас хорошая, главное не показывать, что со мной что-то не так.

Трупы нападавших сбросил в реку. Пляж, примеченный мною ранее, напоминал собой некую природную бухточку, тогда как сама речка была довольно бурной. Вода с готовностью подхватила подношение и унесла его прочь. После я чувствовал себя совершенно выжатым. Балахон и сумка, к счастью, спокойно дожидались меня там, где их сбросил. Время я всегда чувствовал отлично, и судя по моим ощущением, мне стоит поторопиться.

Путь до портала был мучителен, с ещё большим ужасом я воображал дорогу от столичного портала до академии. Нога ощущалась пульсирующим сгустком боли. Сейчас крыльев у меня не было, и вместо крыла пылала спина. Но хуже всего были мысли. Ядовитое осознание реальности.

Пришедшие за мной не были охотниками на шоденов. Ни один шоден не будет работать наёмником в большом мире, не станет учить чужаков нашим техникам боя, чтобы потом их использовать против соплеменников. Но даже если предположить, что нашёлся отщепенец… Всё равно нет. Ни в одном из этой четвёрки не было того, чем руководствуются охотники на нас, а именно — ненависти и страха.

Это не «подарок» от мачехи. Не её почерк. Она никогда не действует в лоб. Только исподтишка, выставляя свои покушения, как роковые случайности.

Остаётся только отец. Он привык контролировать всё и всех вокруг себя. Ненавидел, когда ему перечат или что-то делают вопреки его пожеланиям. Привык жёстко расправляться с непокорными ему. А я сейчас как раз совсем вышел из-под контроля. Отказывался жить по его указке, избрал собственный путь игнорируя его недовольство. Ни кнут, ни пряник не призвали меня к порядку. Любимчиком я отродясь не был. Значит от меня можно избавиться. Стереть постыдное пятно с репутации королевской семьи. Одновременно предостеречь остальных от излишнего своеволия. Уверен, эти четверо должны были доставить моё тело во дворец и всё обставили бы как нападение охотников на шоденов.

Меня душили обида и горечь. До последнего я глупо надеялся, что что-то значу для родного отца. Что несмотря на холодность и безразличие, которое видел годами, ему не наплевать. Глупец. Наивный дурак. Пора повзрослеть и прозреть.

Сильнейшее разочарование разливалось в душе. Не по отношению к отцу, а к самому себе. Сколько ещё раз нужно щёлкнуть меня по носу, чтобы я наконец перестал верить в сказки?

Илейра

Дом герцога Эрвейского напоминает небольшой дворец. Ему, конечно, не сравниться с императорским дворцом, но всё равно это монументальное строение из белого камня с голубоватым отливом производило впечатление. Три этажа, большие окна, подъездная дорожка через сад, где даже сейчас полно цветов. Сразу ясно, люди живущие здесь не знают проблем с деньгами.

В карете я была одна. Лорд Фернор прислал её за мной, но сам не приехал, какие-то срочные дела. С каждым метром, приближающим меня к дому, волнение всё нарастало. От страха меня даже чуть подташнивало. Я знала, эта встреча неизбежна. Пыталась к ней мысленно готовиться, но всё бесполезно. Я всё равно отчаянно трусила встречаться с семьёй своего биологического отца.

Не нужно особого ума для понимания простейшей истины — никто, кроме самого лорда Фернора, мне тут не рад. Для его детей я та, кого он принял сразу и безоговорочно, тогда как им всю жизнь приходилось бороться за крохи его внимания. Для Шаона ещё и причина, по которой его жизнь перестала быть такой лёгкой и приятной. Для жены герцога я ребёнок женщины, из-за которой она никогда не знала любви мужа. Для всех чужая, лишняя, ненужная.

У входа меня встречал представительный мужчина в возрасте. Дворецкий? Или кто он? Не разбираюсь я в иерархии прислуги, не умею определять кто есть кто на глаз.

— Добро пожаловать в дом семейства Фернор, юная леди, — приветствовал он меня с почтительным поклоном. — Лорд пока занят. Я провожу вас в комнату, где горничные помогут подготовиться вам к балу.

— Благодарю, — выдавила я улыбку.

А в голове метались вспугнутые мысли. Правильно ли я всё сделала? Как полагается обращаться с прислугой? Сомневаюсь, что стоит кланяться, но улыбка? Может это уже какое нарушение этикета?

Внутри дом тоже поражал роскошью отделки. Тяжёлые портьеры из дорогих тканей. Стены, отделанные светло-коричневой тканью и деревянными панелями. Люстры с десятками магических огней. Основательная, но вместе с тем изящная мебель, из тёмного дерева. Всюду ковры и картины на стенах. Дорого, очень богато. Но мне показалось всё слишком тёмным, а роскошь нарочито кричащей.

Обстановка потеряла всякое значение, стоило мне заметить Шаона лениво развалившегося на диване и двух женщин, стоящих рядом с указанным предметом мебели. Одна была ещё совсем юной, моей ровесницей, другой уже было около сорока.

Каждый их них рассматривал меня. В глазах Шаона светилась снисходительная насмешка. Будто он увидел забавную, но надоевшую зверушку. Шанира всем своим видом показывала, что она лучше меня. Я недостойна даже дышать с ней одним воздухом. А вот взгляд Ушнайры был острым, цепким. Она, как и её дочь, не считала меня ровней. Для неё я была словно опасное насекомое, которое нужно уничтожить, но страшно трогать, потому что последствия могут быть фатальными.

В моей же голове крутилось — к Шаону Боги явно оказались куда более благосклонны. У него были тёмно-русые волосы, тёмные брови и ресницы, голубые глаза матери. Чертами лица он очень походил на отца. Довольно яркая, привлекательная внешность. А вот