Осень по договору: Жена на шесть месяцев - Ива Шелест

Он протянул руку, намереваясь коснуться моего плеча, но в этот момент его рука была перехвачена железной хваткой. Игорь вскрикнул от неожиданности и боли.

— Уберите руки от моей жены.

Глеб материализовался рядом как тень — беззвучно, стремительно. В одной руке он держал два бокала шампанского, другой сжимал запястье Игоря так, что тот побелел от боли. Лицо Глеба было абсолютно спокойным, но я знала это выражение. Знала и боялась его — спокойствие перед бурей, тишина перед ударом молнии.

— Глеб Антонович, я не... — начал Игорь, пытаясь вырвать руку.

— Вы говорили моей жене, что я каменный, — голос Глеба был тихим, почти ласковым, но каждое слово резало как бритва. — Что не способен дать женщине то, что нужно. Интересно, откуда такая уверенность?

— Да нет же, я просто...

Глеб отпустил его руку и сделал шаг вперед. Игорь инстинктивно отступил.

— Хотите продемонстрировать, на что способны? — в голосе послышались стальные нотки. — Хотите показать, как нужно обращаться с чужой женой?

— Глеб, — тихо позвала я, видя, как напрягаются мышцы на его шее. Еще немного, и он потеряет контроль прямо здесь, на глазах у всех сотрудников.

Но он не слышал. Смотрел на Игоря с тем выражением, которое обещало очень большие неприятности.

И тогда что-то во мне переключилось. Что-то первобытное, женское, требующее защитить своего мужчину от безрассудных поступков. Я не думала, не рассуждала — просто действовала.

Глава 31. Ника: Признание

Я подошла к Глебу и положила руку ему на грудь — легко, но решительно.

— Все в порядке, — сказала я тихо, глядя ему в глаза. — Игорь просто много выпил.

— Он оскорбил меня — при тебе, — процедил Глеб сквозь зубы, не сводя взгляда с Игоря. — Сказал, что я не способен...

— Ш-ш-ш, — я поднесла палец к его губам. — Он не знает, о чем говорит.

Игорь попытался что-то сказать, но в этот момент появились его друзья.

— Игорь, хватит, — сказал один из них, хватая его за локоть. — Пошли проветрись.

— Да ладно, я же просто...

— Извините, — обратился другой к нам. — Он сегодня не в себе, личные проблемы плюс алкоголь. Не обращайте внимания.

Игоря увели, но Глеб все еще стоял напряженный как струна. Со стороны это было незаметно — он выглядел спокойным, даже равнодушным. Но я чувствовала исходящее от него напряжение, видела, как подрагивает мышца на челюсти.

— Глеб, — позвала я тихо.

Он посмотрел на меня, и в серых глазах плескался холодный огонь.

— Знаешь, что смешно? — сказала я, не отводя взгляда. — Он абсолютно не прав.

— В смысле?

— Ты не каменный. И даешь мне намного больше, чем он может себе представить.

Что-то изменилось в его выражении. Напряжение не ушло, но к нему добавилось что-то другое — внимание, сосредоточенность на мне.

— Что я даю тебе? — голос стал тише.

— Спокойствие. Уверенность в завтрашнем дне. Ощущение, что я под защитой, — я сделала шаг ближе. — И страсть, которая сводит с ума.

В его взгляде что-то вспыхнуло — темное, требовательное. Руки легли мне на талию, притягивая так резко, что я едва не потеряла равновесие.

— Ника, — прошептал он, и в голосе слышалось предупреждение.

— Что?

— Не смотри на меня так. Не здесь.

— Как?

— Как будто хочешь, чтобы я забыл о приличиях прямо сейчас.

Мое дыхание участилось. Действительно, в его глазах читалось что-то первобытное, едва сдерживаемое. Что-то, что обещало потерю контроля, страсть без границ.

— А что, если я действительно этого хочу? — прошептала я.

Он замер. Потом его руки сжались на моей талии крепче, притягивая так близко, что между нами не осталось даже сантиметра пространства.

Он поцеловал меня — не нежно, не осторожно, а властно, требовательно, как мужчина, который заявляет права на свою женщину. Это был поцелуй завоевания, обладания — он не просил разрешения, он брал то, что принадлежало ему. Одна рука крепко держала меня за затылок, другая притягивала за талию так, что между нами не осталось даже миллиметра пространства.

Я ответила с той же страстью, вцепившись в его плечи, отдаваясь этому моменту полностью. Весь мир исчез — остались только его губы, настойчивые и требовательные, вкус шампанского на языке, запах его парфюма, затуманивающий рассудок.

У меня подкосились ноги. Буквально. Если бы не его руки, удерживающие меня, я бы упала прямо здесь, посреди танцпола. Это было не просто желание — это было что-то первобытное, сносящее все барьеры разума.

Зал взорвался овациями. Аплодисменты, свист, крики "Горько!" — но мы словно находились в вакууме, слышали только собственное дыхание и биение сердец.

Когда он наконец отпустил мои губы, я не могла ни говорить, ни нормально дышать. Смотрела на него снизу вверх, и в его серых глазах читалось торжество хищника.

— Теперь все знают, что ты моя, — прошептал он мне на ухо, и от его слов по позвоночнику прокатилась дрожь.

— Микрофон! — крикнул кто-то из толпы. — Глеб Антонович, речь!

— Да, речь! — подхватили другие.

Глеб взял протянутый микрофон, но не отпускал меня — держал одной рукой за талию, словно боялся, что я исчезну.

— Друзья, — начал он, и голос звучал хрипловато после нашего поцелуя, — сегодня особенный день не только из-за успешного завершения проекта.

Зал притих. Все смотрели на нас с любопытством и предвкушением.

— Мне невероятно повезло. В моей жизни появилась женщина, которая изменила все. — Он посмотрел на меня, и в глазах плескалась такая нежность, что дыхание перехватило. — Она заставляет меня испытывать то, на что я думал, не способен.

По залу прошел восторженный гул. Я чувствовала, как все смотрят на нас, но не могла отвести взгляд от Глеба.

— До встречи с Никой я существовал в черно-белом мире цифр, планов и отчетов. Она же внесла в него краски. Показала, что значит просыпаться с улыбкой, что значит спешить домой не потому, что там ждут дела, а потому, что там ждет семья.

Его свободная рука нашла мою, переплела пальцы.

— Мы оба трудоголики, — продолжил он с улыбкой. — Привыкли жить работой, ставить дела выше отдыха. Но даже самые преданные работе люди