На твоей орбите - Эшли Шумахер

Но истории остаются важными. Даже когда заканчиваются.

Остаются важными мальчик и девочка. Они продолжат жить в умах тех, кто услышал их историю, а еще – друг в друге, даже после того, как их раскидало по вселенной и во времени, по университетам и отдельным жизням.

Они – как и вы – пронесут кусочки прошлого в настоящее.

И этого достаточно. Должно быть достаточно, ведь ничего больше у нас нет.

Разве что

Разве что молния ударит дважды. Разве что история начнется заново – те же герои, но на другой сцене.

Разве что вам очень-очень повезет и вы сможете взглянуть одним глазком. Сможете уловить подсказку. Узнать слова, сказанные после окончания.

Иногда, дорогие друзья, вам выпадает шанс увидеть эпилог.

Эпилог

Сэм

Есть множество причин, почему мне не стоит сегодня играть.

Во-первых, руки у меня убиты. Учитывая, что я минимум пять раз в день пересекаю кампус из одного конца в другой на холодном, сухом техасском воздухе – естественно, занятия по искусству и по естественным наукам проходят в разных концах кампуса, – а на ладонях у меня постоянные царапины и трещины от вечерней работы в мастерской, мне нельзя задерживаться на улице. Что мне следует сделать, так это потратить двадцать минут на поездку домой и окунуть руки в банку вазелина, которую мама купила в прошлом семестре и, многозначительно глядя на меня, поставила в прихожей на сделанный мной столик – мой первый достойный проект с первого курса. В конце концов она оставила намеки и в середине второго курса начала называть меня «наждачными ручками».

Во-вторых, это мой второй выпускной год – спасибо тому, что я запаниковал и пошел сразу на два направления. Что, кстати говоря, сработало мне на руку: оказалось, множество работодателей ужасно любят кандидатов со степенью по охране природы, которые запросто могут соорудить что угодно на верстаке.

Короче говоря, в следующем семестре я начну зарабатывать деньги, а не тратить. Скорее бы уже! Осталось только закончить этот дурацкий финальный проект для ремесленной студии.

А уличная игра во флаг-футбол мне в этом совсем не поможет.

Но я игнорирую жжение в ладонях и все равно туда иду. Ведь оказывается, что, если не превращать футбол в самое главное и единственное занятие в жизни, он мне даже нравится. А финальный проект никуда не убежит.

Там уже стоят Джош и Зэда – их я часто вижу не только на играх, но и на естествознании, хотя направления у нас разные, – и узнаю еще парочку человек, стоящих в отдельных группках.

Зэда оживляется при виде меня, подбегает и сует мне в руки мяч, как горячую картошку.

– Слава богу, – говорит она. – Я отказываюсь снова быть капитаном. Слишком большая ответственность, к тому же многие из них – неизвестные переменные.

– Чего? – спрашиваю я.

– Студенты с факультета психологии. Они приехали к нам на конференцию. Увидели нас и попросились играть. Одна из них на каблуках. Уж не знаю, как она будет бегать, но попытайся хотя бы не выбирать ее в нашу команду, ладно? Ах да, я буду в твоей команде.

– Принято, – говорю я, отдавая честь.

Джош забирает у меня мяч и стучит по нему, как по бубну.

– Так-так-так, ребята. Давайте-ка соберем команды! Психологи! Не знаю, как у вас там дела делаются в… Откуда вы, еще раз?

– Чикаго, – услужливо выкрикивает один из них.

– Чикаго, да. Так вот, не знаю, как у вас в Чикаго, но мы в Техасе сражаемся честно. Правила у нас такие: три флага – по одному с каждой стороны и один сзади, ясно? Не надо креативить с расположением.

Он продолжает перечислять длиннющий список правил (я уверен, он постоянно его обновляет, потому что, в отличие от меня, Джош отчаянно хотел играть в футбол, но не срослось, поэтому теперь он шефствует над флагами), как вдруг, словно молния, на газоне вспыхивает она.

– Прости! – говорит она, махая рукой девушке на каблуках. – Боже, я думала, тут должно быть жарко. В последний свой визит я чуть не сжарилась, а сейчас беспокоюсь, что свитеров не хватит.

Она бросает кроссовки девушке на каблуках, а потом достает пуховик, шарф и шапку с помпоном, которую помещает себе на голову.

По краю шапки вышиты аккуратные ряды улиток в коронах.

– Нова, – шепчу я.

Слово будто само выскакивает. Как проклятие. Или молитва.

Трудно это признать, но я поддался соблазну и нашел ее в интернете. Пару недель назад, когда финальный проект заставил меня ругаться так, что, услышь меня мама, она заставила бы меня помыть весь рот мылом, я взял паузу и стал листать соцсети. И, как всегда, подумал о Нове. Только в этот раз пошел дальше.

Я «правда пообещал» себе после нашего прощания, что не превращусь в сталкера, одержимого девушкой, которую больше никогда не увижу. И если не считать одного раза на первом курсе (когда она, согласно инстаграму[5], выпускалась из школы на Среднем Западе) и другого раза в прошлом месяце (когда нашлось единственное фото с ней и каким-то парнем на пляже)… я ее не искал.

Два раза за пять лет – вполне неплохо.

И может, она здесь как раз из-за финального проекта. Может, я призвал ее рисуя, изменяя дизайн, а потом – выжигая маленькую улитку рядом с моей подписью под крышкой.

В чем бы ни была причина – в моей слабости или глупой улитке, – она, должно быть, привлекла внимание высших сил, ответственных за нашу ветку времени. Потому что Нова здесь. Прямо передо мной. Поправляет свою шапку с улитками и смеется над шутками друзей. Друзей с факультета психологии.

Она разобралась в себе. И выглядит по-настоящему счастливой.

Я паникую, раздумывая, стоит ли к ней подойти. Может, некоторые вещи нужно оставить в прошлом.

Но даже в панике мой разум рисует будущее, о котором – совершенно честно – я до настоящего момента никогда не думал. Будущее, как в романтических фильмах, с подарками под елкой, где моя мама готовит нам смузи, а ее мама – растворимый кофе, потому что не может усидеть на месте. А в углу, за горами подарков, сидит папа и держит ребенка, который выглядит немножко как она, немножко как я и широко улыбается.

В золотом воображаемом будущем Нова благодарит маму за смузи и бросает на меня многозначительный взгляд, мол, она помнит про веточки и будет пить осторожно.

А потом все это – воображаемое будущее, октябрь последнего школьного года и детское прошлое – исчезает. Остается только Нова Эванс, глядящая на меня сейчас с той самой всезнающей усмешкой на лице.

Словно она тоже увидела кусочек нашего будущего.

Словно она тоже его хочет.

– Сэмми Джордан. – Она улыбается. Голос ее не изменился. Такой же идеальный. – Каковы шансы?

Она смеется, когда я притягиваю ее к себе, и кладет руку мне на грудь.

– Где-то девяносто девять процентов, – говорю я.

Благодарности

В четвертый раз я пишу благодарности, а значит, в четвертый раз думала о том, чтобы нанять скайрайтера, арендовать билборд или заказать поющие телеграммы. Хочу поблагодарить всех замечательных людей, которые привнесли столько радости в процесс издания моей книги.

Во-первых и всегда в-главных, несравненную Тао Ле. Если издание книги – это море, то ты лучший якорь для любого корабля. СПАСИБО за то, что пять лет назад вместе со мной искала в небе летающих китов, и за все дальнейшие странные приключения. Ужасно хочу узнать, какие необычности ждут нас в будущем!

Во-вторых, Вики Лейм и Ванессе Агирре – за редакторский опыт и терпение во время чтения моих полных эмодзи писем. СПАСИБО и за невероятную щедрость в продлении дедлайна этой книги, когда я в панике написала: «Кажется, Лондонский мост падает!» – а потом взяла неделю отпуска, чтобы смотреть репортажи о похоронах королевы Елизаветы II. Бесконечно вам благодарна. Да здравствуют мои редакторы-королевы, да здравствует их правление!

Команда Wednesday получит множество поющих телеграмм. Стольких людей надо поблагодарить: Сару Гудман, Айлин Рофсчайлд, Эрика Мейера, Кэсси Гатман,