Я вернулась, чтобы сжечь его дом - Наталья Викторовна Бутырская

найма. Изложи требования к наемнику на бумаге, укажи в общих чертах, для какого дела он нужен: защита, обучение, проникновение… Ох, нет, — женщина приложила тоненький пальчик к губам, — это же не Цзянху! Чем подробнее напишешь про дело, тем лучше. Если защита, то что именно нужно защищать? Человека, поместье, может, караван с товарами или предмет. Укажи, на какой срок и сколько готова заплатить. Обязательно приложи к письму пятьдесят цянь — это плата для самой гильдии. Затем пусть слуга отнесет письмо с деньгами в гильдию и передаст человеку в черных одеждах. Спустя день слуга может вновь прийти в гильдию и получить ответ. Да, не забудь назваться в письме каким-то условным именем, чтобы они поняли, с кем имеют дело. По сути, от самого начала и до конца наниматель может ни разу не встретиться с наемником. Но учти, юная госпожа Ли, гильдия не берется за грязные дела. Для этого есть Цзянху. Только сомневаюсь, что у юной госпожи Ли есть связь с ними.

— Благодарю наложницу Чжелань за столь подробные разъяснения, — Я слегка наклонила голову. — Наверное, я просто попрошу отца подыскать нужного наставника. Слишком уж сложно иметь дело с гильдией.

— Как пожелает юная госпожа Ли, — согласилась она.

Когда мы допили чай, я попрощалась с господином циньваном и его наложницей и вернулась к повозке.

Значит, вначале довольно лишь письма и пятидесяти цянь. Но сколько нужно будет заплатить потом? Я не знала даже примерных расценок на услуги наемников. А еще у меня не так много средств, отец обеспечивал всем необходимым и не считал нужным давать мне монеты. Даже те, чтобы были, остались после праздника драконьих лодок. Продавать украшения?

Было бы гораздо проще, если бы отец мне поверил.

Повозка вдруг остановилась. Я кивнула Лили, та высунулась из окна, чтобы узнать, в чем дело, да так и застыла.

— Лили, что там? — спросила я.

— Там… там… — она вернулась с вытаращенными глазами, — там, кажется…

— Ну что?

— К вашему поместью сваты приехали!

Я приподняла занавесь и увидела, что вся дорога перед нашими воротами запружена празднично одетыми людьми, слугами, что несли таблички с именем рода, повозками с раскрытыми коробами и сундуками, а вокруг уже собралась толпа зевак.

Видимо, процессия недавно подошла к нашему поместью, потому что столы только-только начали расставлять, слуги в парадных одеждах относили красные сундуки из повозок к столам, демонстрируя щедрость дарителя. Как только всё было готово, к воротам подошел мужчина в красном и золотом, обратился к зрителям лицом, развернул свиток и громко зачитал:

— Великопочтенному и добродетельному главе рода Ли, господину Ли Вэю от почтительного Сюэ Кана, главы рода Сюэ, нижайший поклон.

Я зажала уши и забилась в угол повозки, не желая этого слышать.

— Ныне под сенью Небес и по воле предков осмеливаемся возвестить сие послание. Род наш, хоть и незначительный, вознамерился породниться с вашим великим и процветающим домом.

Нет-нет-нет, только не это! После всего, что я говорила… Отец, как ты мог?

— Сердце сына нашего, Сюэ Сюэ, осмелилось обратиться к светлой добродетели и несравненной благонравности вашей дочери, Ли Ялань. Ее слава, как аромат орхидеи, разносится далеко, и мы, преисполнясь благоговением, дерзнули возжелать этот прекрасный цветок дома Ли.

— Госпожа! Госпожа! — Ши Хэ потрясла меня за плечо. — Может, объедем и войдем через другие ворота?

— Ныне, следуя заветам мудрецов и в соответствии с законом, наш род осмеливается преподнести вашему дому нижеследующие дары, дабы засвидетельствовать твердость наших намерений. Сии дары ничтожны и не могут сравниться с драгоценностью вашего дома, но просим принять их как знак нашей искренней преданности.

— Нет! Не хочу! — закричала я. — Хочу домой! Отвезите меня домой!

Лили высунулась снова, крикнула возничему. Повозка медленно тронулась с места, но даже стук колес по каменной мостовой не мог заглушить голос свадебного глашатая:

— Шелковые ткани! Парча узорчатая — сто рулонов. Легчайший шелковый газ — пятьдесят рулонов!

Ми-Ми металась по мне, словно ожившая молния: то обвивалась вокруг шеи, то сбегала к рукам и терлась о пальцы, то прыгала ко мне на колени. А голос всё не замолкал:

— Украшения из золота и нефрита: головной убор «Феникс» с золотом и жемчугом — один набор…

Даже с другой стороны поместья я слышала отдаленные звуки:

— … отых слитков… серебря… столик из слоно…

Едва мне открыли малые ворота, я вылетела из повозки и побежала со всех ног к покоям отца.

Как он мог согласиться на этот брак?

Глава 23

На половине пути меня перехватила мама. С разбегу я влетела в ее объятия и, задыхаясь, спросила:

— Мама! Как… Как отец мог? Я же… я же говорила, я умоляла… Почему они здесь? Когда приходили сваты? Когда составили гороскоп? Почему не сказали мне? Я… я не пойду за него!

— Ш-ш-ш, тихо, тихо, — прошептала мама. — Успокойся, Лань-Лань, успокойся. Слуги смотрят.

Я подняла заплаканное лицо и увидела, что многие слуги вышли во двор, чтобы послушать перечень подарков в честь помолвки. Главная стряпуха слушала глашатая, улыбаясь и довольно покачивая головой, что разозлило меня пуще прежнего, хоть в глубине души я понимала, что она всего лишь радуется за дочку хозяев: вон сколько богатых даров, значит, ценят невесту.

— Принесите жасминовый чай! — велела мама и повела меня в свои покои.

Там она усадила меня в мягкое кресло, подложила подушки, Бай-Бай запрыгнула на низенькую подставку у ног и положила хвост на мои колени. Я тут же запустила в ее нежный мех холодные пальцы, понемногу успокаиваясь, хотя меня всё еще колотила нервная дрожь.

Служанка принесла чайник, чашки и сладости, расставила на столике и хотела разливать, но мама прогнала ее легким жестом и сама взялась за чайник. Голос свадебного глашатая, усиленным душевным зверем, доносился даже сквозь стены, только слов уже было не разобрать.

Я отпила глоток горячего чая, его тепло согрело меня изнутри, и я пришла в себя настолько, что смогла воспринимать человеческую речь.

— Лань-Лань, — сказала мама, увидев мой осознанный взгляд, — первое, что ты должна знать, — никаких сватов к нам никто не присылал. Мы не давали семье Сюэ ни даты твоего рождения, ни имени на помолвочном свитке.

— Как это? Разве это возможно? Значит…

Мама кивнула:

— Да, семья Сюэ прислали помолвочные дары без предварительного сговора и без согласия твоего отца.

— Но… Но как это… Разве это не оскорбление нашей семьи?

— Весь Линьцзин теперь убежден, что все предыдущие ритуалы соблюдены, и семьи Сюэ и Ли собираются подписать брачный договор. Да, Лань-Лань, это оскорбление,