Ее лучшая роль - Роберта Ли

Ни Десмонд, ни отец ничего не говорили о новой пьесе, и только от матери она узнала, что в начале следующего месяца они начинают недельные гастроли с этой пьесой в Брайтоне. Гордость не позволяла ей расспрашивать, поэтому лишь во время уик-энда перед премьерой Десмонд рассказал ей, что его на следующей неделе не будет в городе, и спросил, не хочет ли она приехать туда и посмотреть спектакль.

— И поставить всех в неловкое положение? — с горечью сказала она. — Нет, спасибо. Я посмотрю его, когда спектакль приедет в Лондон.

— Ты хочешь сказать, «если» приедет в Лондон, — подчеркнул Десмонд интонацией слово «если».

— Все так плохо? — испуганно спросила она, и, когда он, ничего не ответив, отвернулся, тревожное предчувствие охватило ее.

Весь понедельник Энн старалась чем-то занять себя. Как она объяснила Десмонду, на этой неделе она не была занята в «Кипарис-театре» и по совету Арнольда Бектора несколько дней посвятила отдыху. Но отдых не принес покоя ее душе. Она мысленным взором видела своего отца в Брайтоне и почти чувствовала напряжение, нараставшее по мере того, как близилось время спектакля. Весь вечер она не могла сосредоточиться. Энн ходила из комнаты в комнату, ставила пластинку за пластинкой, но не слышала их; включала радио, чтобы тут же его выключить, и, наконец, уселась за ужин, но так и оставила его в неприкосновенности.

Поздно вечером, почти ночью, она позвонила в «Куинз-отель» и поговорила с Десмондом. Даже на расстоянии она почувствовала его уныние и, еще не спросив, как приняли пьесу, знала, что он ответит.

— Убийственно! Коррида! — Его голос в телефоне звучал очень мрачно. — Слава богу, что мы открылись здесь, а не в Лондоне. Сирина забыла все, чему ее учил Эдмунд.

Нервный пот прошиб Энн.

— Что теперь будет?

— Понятия не имею. Утром огласят протокол вскрытия. Твой отец был великолепен. У него отзывы будут хорошие.

Она немного приободрилась:

— Как я рада этому!

— Но это не спасло премьеры, — продолжал Десмонд. — В столице пьеса не продержится и недели.

— Бедный папочка, — вздохнула Энн, а непроизнесенными осталось: «Бедный Пол. Бедный слепой упрямец Пол».

Она положила трубку и начала раздеваться. Все ее опасения сбылись, но радости от сознания своей правоты она не испытывала. Успех — поражение, две крайности движения маятника. Кто-то теряет, кто-то находит. Пол проиграл, она выиграла. Но могла ли она отделить Пола от себя? Его боль она чувствовала как свою, а может быть, и более остро.

Каждый вечер Десмонд звонил Энн, но ничего хорошего рассказать не мог. Эдмунд был бессилен спасти пьесу от провала, а в четверг публика выразила свое неодобрение насмешливыми криками и шиканьем. Она предположила, что только профессиональная ответственность и жесткий контракт заставили их поработать неделю. Когда родители и Десмонд вернулись поздно ночью в субботу домой, подтвердилось, что она была права.

Лори тяжело вошел в комнату и бросился на диван.

— Двадцать пять лет в театре… Это будет мой второй провал!

Энн поспешила к серванту и налила им два бокала.

— Мне не надо, — сказала мать. — Я с премьеры сижу на кофе.

— А мне, пожалуйста, просто виски. — Десмонд подошел и обнял ее за талию. — Хорошо было уехать… хотя бы ради удовольствия вернуться! — С бокалом в руке он опустился на кресло. — Кажется, через две недели мы окажемся безработными.

— Почему через две недели?

— Через две недели премьера в «Маррис-театре».

Она обернулась:

— Ты хочешь сказать, что Пол настаивает на продолжении?

— Еще как! — Десмонд поглядел на Лори: — А вы, сэр, сколько времени дадите этой пьесе?

— Одно представление. — Лицо Лори было усталым и напряженным. — Поедем в понедельник со мной на репетицию, Энн, и сама увидишь. Может быть, что-нибудь посоветуешь.

— Нет! — Она села рядом с Десмондом. — Я сыта по горло и советов больше никому не даю.

— Но кто-то должен что-нибудь сделать. — Лори шлепнул себя ладонью по колену. — Проклятье, мы должны заставить Пола посмотреть правде в глаза.

— Не заводи себя, — предостерегла его Анжела. — Толку от этого не будет, а ты только расстроишься и заболеешь.

— Давление повысится, — пробормотал он. — Вот и все, чего я добьюсь, гипертонического криза!

Продолжая сердито бормотать, он позволил увести себя из комнаты в спальню. Как только дверь за родителями закрылась, Энн вскочила с места.

— Если ищешь сигареты, — сказал Десмонд, — возьми мои.

Он протянул ей портсигар, но она покачала головой:

— У меня есть.

Она нервно достала сигарету из ящичка на столе и наклонилась закурить ее от стоявшей на столике у дивана зажигалки. Когда она потянулась к ней, Десмонд накрыл ее рукой своей и безжалостно притянул к себе, не отпуская, пока их тела не соприкоснулись.

— Перестань ходить вокруг, как кошка по горячим кирпичам, — мягко, но требовательно проговорил он. — Я тебя не укушу.

Поняв, что спорить бесполезно, она поникла в его руках, а он прижался к ней еще теснее. Голос его от страсти дрогнул и стал низким.

— Боже, как я скучал по тебе! А ты скучала?

— Разумеется, скучала, — вяло и бездумно произнесла Энн.

— «Разумеется, скучала», — передразнил он. Ты что, не можешь вложить в эти слова больше чувства?

Она извернулась в его руках и оттолкнула его:

— Я не хочу перед тобой притворяться. Я говорила тебе, когда мы обручались, что не люблю тебя, а помолвка эта — блеф.

— Я думал, ты постараешься полюбить.

— Я же стараюсь! — Она стиснула руки, чтобы прекратить их дрожь. — Ты обещал дать мне время. Почему ты торопишь меня?

— Чем дольше мы ждем, тем меньше ты хочешь продолжать помолвку.

— Я вообще расторгну ее, если ты будешь все время понукать меня!

— Понукать тебя? Господи боже мой, Энн, разве ты не понимаешь, что я чувствую? Я с ума схожу по тебе и не могу видеть, как ты мучишься и тратишь свои душевные силы на Пола. Он собирается жениться на Сирине, и ты ничего не можешь с этим поделать.

— Если бы я действительно верила, что он ее любит, я завтра бы вышла за тебя замуж, — внезапно охрипшим голосом проговорила Энн.

— Почему ты в это не веришь? Потому что он раз или два поцеловал тебя?

Она ничего не ответила, и он запрокинул ее лицо и посмотрел ей прямо в глаза:

— Множество мужчин занимается любовью с женщинами, не имея в виду ничего серьезного. Они страстно целуют их, удовлетворяют свое желание, но это не означает любви.

Энн отодвинулась от него и, подойдя к окну, невидящими глазами уставилась в темноту. Стекло отразило ее, и она увидела себя тенью — худой, бледной, бесплотной.