Один долгий вечер - Татьяна Ростова

он немного забыл о ней. Может быть, тогда было бы легче… Она была уверена, что сегодня, 2 июня, в этот тёплый день, её убьют. Сначала поиздеваются. Та боль, что мучает сейчас, мелочь по сравнению c грядущей. И всё же где-то глубоко-глубоко внутри оставалась надежда. Именно она не давала расклеиться окончательно и горько плакать.

Когда зимой Перелётный изнасиловал Дашу, Тая ждала исполнения угроз в свой адрес. Жила в постоянном страхе, но время шло, а Олег убедил её, что он сможет защитить.

От зимы до лета прошло много времени, чувство страха притупилось, чувство осторожности тоже. Она сама, и только она виновата в том, что сейчас сидит с разбитым лицом под взглядами этих подонков. В душе оставались пустота и горечь.

Её жизнь с самого рождения была ошибкой, никому не нужной обузой, и почему же сейчас, когда она встретила человека, полюбившего её, влюбилась, злые люди возвращают всё на своё место. Неужели она не имеет права немного побыть счастливой…

Хоть и суждено им с Олегом всё же расстаться в будущем. Нет, её снова смешивают с грязью, как это было всегда. Она не имеет права на счастье с Олегом. Потому что это было невозможно с самого начала, они с ним с разных планет и даже измерений. Ни его родители, так друзья, ни друзья, так разность социального положения — что-то должно было их развести. И жутко было представить, что это будет её смерть.

«Я не хочу умирать, — думала девушка, слизывая кровь с губ, нос нестерпимо пульсировал болью, — я хочу просто любить и быть любимой. Неужели это так уж невозможно? Неужели мне не суждено этого? Никогда в жизни никто не любил меня так, как он. И я никого не любила, кроме него».

Она хотела бы спокойно посидеть и подумать хотя бы те минуты, часы, что оставила ей судьба в виде Вани Перелётного, но и это была роскошь. К ней подошёл Гоша Коробейников, разглядывая острые скулы и грустные глаза девушки: — Если бы я не знал, что ты девушка Роторова — ни за что бы не поверил. Он такой весь крутой, знаменитый, а ты… Ты ж отродье, — он рассмеялся, — может, ты трахаешься классно? Это мо-ожет, согласен.

Уголки губ Таи горько опустились, непрошенные слёзы покатились по щекам. Предательские, ненавистные слёзы обиды и бессилия. Против таких, как Гоша, у неё никогда не было аргументов и сил бороться.

— Эй, отстань от неё, получишь ещё со стола Роторова, куда она денется! — прокричал Ваня из машины.

Гоша хмыкнул и отошёл от Таи: — Не могу понять, чего ты тянешь, Лёт. — Назвал Ваню новым прозвищем Гоша. — Трахнули бы её как следует и сейчас, и потом.

Ваня презрительно скривил губы: — Тебе так уж не терпится пощупать эту худышку? Так я тебе разрешаю, но только пощупать. Иметь пока нельзя — растяни удовольствие, сексуальный маньяк. Я ещё не решил, что с ней делать. Иди, покурим и подумаем, а потом поедем ко мне. Там-то точно будет веселее вчетвером.

Ваня засмеялся, переводя взгляд на свой мобильный телефон. Он знал, что Роторов позвонит. Обязательно позвонит, и будет на этот раз унижаться и умолять. Его, Ваню Перелётного.

Даша перезвонила Олегу около восьми вечера, телефон её был отключён, она проспала после экзамена три часа и теперь голова болела ужасно, стало даже хуже. Когда услышала голос Олега, полный тревоги и страха, испугалась.

Тая не заслуживала издевательств. Жизнь её с детства не особенно баловала, единственным просветом стал Олег, и вот теперь снова боль и унижения. Неизвестно ещё как она отреагирует на происшедшее, выкарабкается ли на этот раз.

Дарья позвонила Мише, но тот уже всё знал и шёл к Олегу в надежде как-то или чем-то помочь. Через двадцать минут к ним присоединилась и она.

В квартире у Роторовых была полиция, отец — Антон Григорьевич долго с кем-то разговаривал по телефону. Олег тоже вёл телефонные переговоры и не сразу открыл друзьям дверь.

— Привет, проходите, — бросил он, набирая на ходу ещё один номер.

Даша и Миша неловко остановились в широком коридоре. Зеркала давали ощущение необозримого пространства и роскоши. Парень с девушкой медленно оставили обувь у двери и прошли за другом.

Закончив задавать вопросы по телефону, Олег немного просветлел лицом: — Есть новости, — сообщил он. — Я знаю телефон Перелётного. Знаю, где в последнее время собиралась их толпа. Отец привлёк полицию, те допросили девиц, что были на вечеринке в последний раз у Вани и его друзей. Естественно, они перепугались и всё рассказали. Кстати, там была и Марина, причём не в первый раз.

Даша шокировано заморгала: — Марина Водянская? Вот так и имей друзей.

— Так в чём же дело? Почему ты туда не едешь? — нетерпеливо спросил Миша.

— Сейчас поедем. Ждём наряд полиции и с ними тогда.

Он отошёл к отцу и стал его что-то спрашивать. Миша с девушкой переглянулись. Они знали, что отец далеко не одобряет отношения сына с Таей, из-за чего тот и из дома уходил, а теперь вдруг сейчас такая забота о девушке…

Даша сжала губы, догадываясь, что просто так Антон Григорьевич и пальцем бы не пошевелил ради Таисии Синёвой. Значит, тут какая-то выгода.

Вдруг в гостиной появилась красивая ухоженная женщина-блондинка, в замешательстве переводя взгляд с одного присутствующего на другого: — Антон, что случилось? — спросила Ирина Роторова, сжимая ремешки изящной чёрной сумочки.

Её муж с непроницаемым лицом подошёл к ней, взял под локоть и отвёл в спальню, находящуюся в противоположной стороне от гостиной. Эта просторная комната тоже была с окном на всю стену, выходящим на юг, отчего казалось, что света здесь слишком много. Обстановка была выполнена в розово алых тонах, и только стены и ковёр — в тёмно-синих, согласно феншуй, которым увлекалась Ирина. Именно эти зоны и были олицетворением сущности её мужа, а так же призваны охлаждать его чересчур буйный темперамент.

Мебели очень мало — широкая кровать изголовьем к стене, чуть дальше высокий комод для белья, кресло у окна, вот и всё. Две небольшие двери вели в ванную и гардеробную. Никаких зеркал — в спальне они отнюдь не желанны. Ирина строго придерживалась древнекитайского учения, а Антон поддерживал её в увлечении.

Закрыв дверь, он порывисто вздохнул и сказал: — Вышла история с этой… Таей, подружкой Олега. Ваня Перелётный затаил злобу на него с зимы, ну, в общем, они тогда подрались, помнишь?

Ирина закивала, сжимая губы до того, что они