Невеста фараона - Анна Трефц

— Ну вот! — она восприняла мою ухмылку как добрый знак, — Давай ка, успокаивайся. Тут к тебе кое-кто пришел. Если вытрешь глазки, я его позову!

— Извините! — мы обе вздрогнули и уставились на…, ну да, на Романова, который стоял в дверях и вид имел такой, что казалось, готов был кинуться к нам третьим с объятиями, и очень сожалел, что не решается, — Но я уже здесь.

— Хм! — мама сдвинула брови.

У Даши всегда было много друзей. Она очень общительная девушка. И в этом я ей завидую. Так что мама ее уже давно научилась принимать гостей в своем доме со стоическим спокойствием. Сейчас она глянула на меня и поинтересовалась:

— Выпроводим или пусть остается?

Мы обе смотрели на него долго и изучающе. И он даже немного смутился. Опять на его щеках проступил тот румянец, против которого я бессильна.

— Я могу быть полезен.

— Ладно, Даша, раз ты сразу не кинула в него чем-то увесистым, пойду приготовлю и ему горячий шоколад.

Поняв, что я уже практически успокоилась, мама поднялась и, смерив Романова строгим взглядом, вышла из комнаты. Как будто бы не она пустила этого парня в наш дом. Изида заступница!

Наедине Романов осмелел, в три шага очутился рядом, сел на кровать и схватил меня за руку:

— Ты чего, Даш?

Я помотала головой. Вздохнула и выдавила:

— Все в порядке. Не бери в голову.

— Другому кому расскажи. Что случилось?

Я подумала, что кроме этого мажора Романова в моей нынешней жизни у меня близких людей нет. Родители, конечно, любят и заботятся. И поддержат меня в чем угодно. Но для них я Даша. Их не слишком умная, но активная и социально адаптированная девочка. А вот Романов… Он, конечно, тоже влюблен в студентку Дашу. И все же он чувствует меня. Он может мне помочь. Может быть и неосознанно. Я показала ему экран телефона с фотографией великих Пер-мер, которые без облицовочных белых плит выглядели освежеванными тушами великих исполинов.

Романов довольно долго изучал картинку. Потом поднял на меня удивленный взгляд:

— И что тебя так расстроило?

— Как далеко от нас… это?

— Даша! — его пальцы дрогнули, — Ты же не серьезно?

Я покивала. Нельзя, чтобы он понял. Я спросила у Ка своего тела. Даша оттуда крутила мне пальцем у виска. Египет — это же самый доступный курорт для русских! Все знают, где он находится. В Северной Африке, конечно. На берегу Красного моря. Красного моря! Я-то думала, что моя страна располагается на берегу Великой Реки! Которую теперь называют Нилом. И она не одна во всем мире. Кроме нее теперь уже открыли множество других не менее широких рек. Даже по длине она всего лишь на втором месте после какой-то Амазонки! И вообще наш мир совсем не такой, как мы представляли его в мое время. Он не ограничивается морем с Севера, пустынями с Востока и Запада и влажными лесами с Юга. Вовсе нет. Он тянется намного и много лиг дальше, к снегам на полюсах и к великим океанам с островами и материками во все стороны. Мир огромен. И полон самой разнообразной жизни.

— Хочешь, слетаем сюда? Я куплю билеты. Хоть на завтра!

Я посмотрела на него удивленно. «Слетаем», «билеты», — со всем этим еще предстоит разобраться. Но что мне сейчас делать на том печальном месте, откуда ушла за горизонт моя родина? Что меня там ждет?

Я помнила старый храм, вход в который случайно нашел Ахмес, когда мы все еще были детьми. В подвале храма Великого Пта, где его дядя служил верховным жрецом, мы часто играли, ожидая занятий. Мы оба учились в школе при храме. И были на особом положении, как будущие маги. Так что нас везде пускали без препятствий.

— Идем, Фриш! Или струсила? — Ахмес прищурился и готовился уже презрительно сплюнуть. Еще бы! Я же девчонка.

Я задрала подбородок, приказав своим поджилкам трястись не так явственно. Сцепила пальцы в кулаки:

— Вот еще!

Он смерил меня изучающе, процедил что-то типа «задавака» и ткнул пальцем в щель между камнями а полу. Такую узкую, что наши детские головы едва пролезли. Тогда я не знала, что за этой щелью меня ждет огромный и мертвый мир. Вечный камень, вобравший в себя жизнь предков. Красочные картины прошлой жизни на стенах, уходящие вниз многие этажи заброшенного святилища. Великий Храм Пта в городе Инбу-Хендж построили на развалинах другого храма, который был воздвигнут за сотни лет до нашего рождения. А тот, старый храм в свою очередь опирался на кости предыдущего святилища. И так один над другим, словно кубики для детской игры храмы высились на старых строениях. Каждый день, захватив масляные светильники, мы с Ахмесом спускались все ниже и ниже. Картины на стенах становились все удивительнее. Появлялись изображения богов, которых мы не знали. И мы, как профессиональные исследователи бежали в дом знания Храма(так в Древнем Египте называли библиотеку), чтобы найти в древних свитках упоминания о тех, кого мы видели своими глазами. Так мы узнали о богах, кто стоял у истоков. Кто появился в нашем мире и подарил людям знание и магию.

Те старые храмы ушли не только в песок. Они ушли в небытие и затерялись в вечности. Никто не помнил гимнов, которые в них пелись, никто не помнил богов, во славу которых они построены. Они как кости неизвестного давно умершего животного торчат из земли, удивляя своей необычностью. Так и пирамиды. Никому из ныне живущих не понять их величия и значения. Даже если попытаться им объяснить. Все равно. Современная культура слишком далека от нашей, чтобы принять древние ценности.

— Ладно, кажется, я знаю, что поднимет тебе настроение. Одевайся.

— С ума сошел! Я же болею.

— Не так чтобы сильно, Даша, — Романов взял кружку с горячим шоколадом и всунул мне в руки, — Выпей, станет легче. А потом я отведу тебя кое-куда. Обещаю, тебе понравится.

— Понравится что? — это уже мама спросила от дверей. Она принесла вторую чашку со вкусно-дымящемся напитком.

Романов резво подскочил и, подхватив ее за локоток, увлек из комнаты, приговаривая:

— Наталья Константиновна! Я пригласил Дашу в музей. Вы ведь не против?

— Сейчас?! — сдвинула брови моя заботливая мать, — У нее же температура!

— Она совершенно здорова, по нынешним временам. Легкий насморк и кашель — отличная отмазка от института, но совсем не работает для отказа от свидания. Не находите?

Вот же обольститель! Умудрился околдовать