Под маской улыбки - Оливия Лак

— Каролина, успокойтесь.

Дыхание сбивается.

— Прошу. Вы верите мне?

Его взгляд добреет.

— Нам известно, что вы никак не связаны с нелегальной деятельностью вашего мужа. Можете сделать глубокий вдох?

Я прерывисто вздыхаю. Становится немного легче.

— Что происходит?

Офицер протягивает мне руку. Я осторожно принимаю помощь и поднимаюсь на ноги.

— Мы ведём расследование и я пока не могу поделиться с вами деталями. Советую нанять адвоката. Позже мы расскажем вам, что сможем.

От слова «адвокат» сводит желудок. Адвокат. Я смогу развестись с Дэвидом. Больше никогда его не увижу. Наконец-то. Свобода. Меня переполняют эмоции. Всё, всё, что произошло, обрушивается на меня неудержимой волной. Смерть моего нерождённого сына. Убийство Вильяма, Джорджии и Чэндлера. Постоянные психологические и физические издевательства. Голова кружится, я спотыкаюсь. Кто-то ловит меня, не давая упасть на пол.

Позже я просыпаюсь от толчка в локоть. Женщина в синем врачебном костюме склоняется надо мной. Она фонариком проверяет реакцию на свет.

— Ай, — бормочу я и морщусь от резкого света в глаза.

Она быстро представляется. Я тут же забываю. Женщина спрашивает моё имя, возраст и кто президент США. Слава богу, она быстро заканчивает осмотр, и я снова проваливаюсь в сон. Проходит словно всего две минут прежде, чем ещё один человек в синем костюме будит меня и задаёт те же вопросы. Это повторяется снова и снова, пока солнечные лучи не проникают в окно. Наконец, спать становится невозможно.

— Доброе утро. — Я удивляюсь, услышав знакомый голос. Доктор Льюис, давний друг семьи Морганов, стоит в шаге от койки с картой в руках. Я чуть не плачу от нежности в его голосе. — Как себя чувствуете?

Положив руку на лоб, я прислушиваюсь к ощущениям. Морщусь, когда пальцы касаются шишки на виске.

— Голова болит, а всё остальное вроде в порядке.

Доктор Льюис одобрительно кивает.

— Отлично. Несмотря на весь этот ужас, есть хорошая новость — серьёзных повреждений нет. Ушибы на лице, спине и рёбрах, синяки на запястьях, но нет сотрясения. С радостью выпишу вас сегодня же.

Я не слушаю дальше фразы «весь этот ужас».

— Вы знаете, что случилось? — Терпеть не могу, когда голос дрожит.

Доктор Льюис кладёт карту в пластиковый карман у кровати.

— Достаточно, — хмуро отвечает он. — Физические увечья невозможно скрыть. Есть признаки плохо заживших сломанных рёбер. Синяки, скрытые под одеждой. Ваш ребёнок, — голос доктора срывается на последнем слове. Моё сердце в ответ больно сжимается в груди. Он угрюмо качает головой. — Я виноват перед вами, Каролина. Когда вы пришли со сломанным запястьем, я недостаточно надавил. Вы и представить не можете, как мне жаль, что я не уберёг вас от этого злодея.

На глаза наворачиваются слёзы.

— Доктор Льюис, вы очень добры, но вы не виноваты. Я должна была уйти от него, но осталась.

— Я считаю заботу об обществе частью своей работы.

— Не будем спорить, — произношу я, неудачно попытавшись улыбнуться. Доктор Льюис считает, что мог заступиться и уберечь меня от насилия Дэвида, но винить стоит лишь самого Дэвида. Всё это — каждый синяк и обидное слово — произошло из-за меня. Я слишком легко доверилась Дэвиду. Отказалась от всего, к чему стремилась, чтобы стать красивым манекеном, которого использовали для прославления моего мужа. Я не боролась за себя. Я позволила издеваться над собой снова и снова, пока он не получил достаточно власти, чтобы решить убить меня.

Сглотнув накатившие эмоции, я отстранённо смотрю на свои руки. Больше всего сейчас я хочу побыть одна.

Доктор Льюис проводит быстрый осмотр и предупреждает, что скоро придёт медсестра с рецептами на лекарства. Физическая боль беспокоит меня меньше всего. Как только я решаю, что осталась наедине с собой, дверь в палату вновь открывается. Я готовлюсь встретить следующего посетителя.

Входит Адриана Мартинес, на ней искусно сшитый белый сарафан, на плече огромная сумка от «Гоярд». В таком виде стоит входить на благотворительный обед, а не в стерильную больничную палату.

— Что вы здесь делаете? — Слова вырываются прежде, чем я понимаю, как грубо они звучат. Больше никаких выдуманных правил. Требования Дэвида ничего не значат для тебя. Несмотря на внутреннее напоминание, я не могу избавиться от мысли…

— Ох, Каролина. — Адриана не может сдержать слёз. Она ставит сумку на свободный стул и садится рядом со мной. Кладёт руку на мою ногу, прикрытую тонкой простынкой, на её лице отражается сожаление, смешанное с ужасом. — Если позволишь, я хочу, чтобы мы стали подругами. Настоящими подругами, не такими, как те дамочки, которые притворяются ради выгоды.

— Адриана, я не понимаю, что делать.

— Поэтому сейчас тебе нужна настоящая подруга, как никогда прежде. Мы с Гектором хотим помочь тебе любым возможным способом. Начиная с того, что мы заберём тебя из больницы к себе домой. — Я смотрю на неё, не скрывая удивления. Я даже не думала о том, куда пойду, когда меня выпишут. Я точно знаю, что в тот дом больше ни за что не вернусь. Что насчёт Миранды и Карло? Им, конечно, интересно, что происходит. Нужно будет позвонить… Боже, что же я буду делать?

Адриана осторожно берёт меня за руку. Прикосновение по-матерински нежное и невероятно успокаивающее. Поток мыслей мгновенно утихает.

— Многое предстоит сделать. Ты не обязана справляться в одиночку.

Я впервые понимаю, что кто-то по-настоящему правда хочет поддержать меня.

Я разрываюсь.

Горючие слёзы стекают по щекам, дрожь сотрясает плечи. Одинокая, одинокая, одинокая. Даже будучи с Дэвидом, я чувствовала одиночество. Адриана хочет стать мне подругой. Я едва могу поверить в это.

Когда другая женщина заключает меня в объятия, прижимая ближе, я киваю.

— Прошу, пожалуйста, помогите.

Глава 21

Наши дни

Алек

Адриана выходит из палаты Каролины, прижимая к груди платок. Она сурово смотрит туда, где я жду рядом с Гектором.

— Не смей давить на неё, — жёстко произносит она. — С Каролиной нужно обращаться осторожно.

Я не обращаю внимания на намёк, будто я могу причинить вред Каролине. Ни за что.

— Она знает, что я хочу увидеться с ней? — Адриана и Гектор присоединились ко мне в зале ожидание около часа назад. Прошлой ночью, только получив сообщение от друга из ФБР, Гектор сразу сообщил мне, что Каролину увезли в больницу. Я пробыл в зале ожидания всю ночь и не отлучался ни принять душ, ни выпить кофе. Нервы на пределе. Если я не увижу Каролину в ближайшие несколько минут, я сойду с ума.

Семь дней никогда не казались мне такими долгими, как те, которые