Спящее пламя Ферверна - Марина Эльденберт

Он сделает все, чтобы вернуть ее доверие.

Он сделает все, чтобы вернуть ее.

Сегодняшний ужин организовали как фуршет, и Роа этим воспользовался. После взаимного обмена приветствиями подошел к Ятте, игнорируя холодный взгляд Ландерстерга-старшего и убийственный — Эрвера. Может хоть обсмотреться, решать все равно Ятте.

— Привет, — сказал он, — как Дири?

Виаренок интересовал Роа в последнюю очередь, но Ятта на нем оттаивала. Она в него влюбилась, кажется, с первого взгляда, как в свое время Лар — в Дрим. Старший брат не был иртханом, у него не было пламени, возможно, именно поэтому виаров и драконов он воспринимал как нечто волшебное. Сейчас он работал в Фияне, по серьезному контракту, поэтому на их семейные сборы попадал крайне редко.

— Дири хорошо, — пространно ответила Ятта, — сюда его не пустили, к сожалению.

— Ты представляешь всю эту компанию, — Роа обвел взглядом собравшихся, — и его вместе?

— Как ни странно, да. Представляю, — Ятта повернулась и посмотрела на него, — мне надо кое-что тебе сказать. Перед тем, как мы продолжим обсуждать наши совместные перспективы.

За их спиной раздался восхищенный возглас, и следом возмущенное отца:

— Риа! Будь любезна, веди себя подобающе.

— Пап, у Вэйда Гранхарсена вышел новый клип! Ты бы видел… Ладно, я потом покажу.

Ятта побледнела, и Роа нахмурился. Вот какого набла сестрица вылезла с Гранхарсеном? Очень к месту!

— Положить тебе что-нибудь? — поспешно спросил он, стремясь перекрыть случившееся. Иногда у него создавалось ощущение, что Риа нарочно их провоцирует, иногда — что она просто сначала думает, а потом делает. Даже если не брать во внимание ситуацию с Яттой, Гранхарсенов не очень жалуют у Ландерстергов.

— Да. Можно, — автоматически ответила она, и Роа устремился к столу.

Поскольку предполагалось, что здесь будут обсуждаться довольно личные темы, официантов не было, но стол накрыли роскошный, как на какой-нибудь дипломатической встрече мирового уровня. С одной стороны, так и было, с другой… Роа не хотелось бы привязывать их брак к дипломатии, потому что Ятта была для него гораздо более важна, чем вся дипломатия вместе взятая.

— Ну спасибо, — процедил он сестре, которая набирала в тарелку тарталеток.

— Клип правда классный, — пожала плечами та.

— Да мне плевать. Ты же знаешь всю предысторию!

— Слушай, если она тебя простила, то простила, а если нет — то нет. При чем тут я⁈ — взвилась Риа.

— Да ты даже не западала никогда на него!

В ответ сестра раздраженно передернула плечами и отошла. Что это с ней?

Он не стал заморачиваться, собрал для Ятты тарелку, взял бокал веоланского и вернулся. Как раз вовремя: к ней явно собирался подойти Эрвер, но не успел. Точнее, успел как раз к тому моменту, когда вернулся Роа.

— Мы разговаривали, — сказал Роа. Пусть это звучало достаточно бесцеремонно, гораздо бесцеремоннее было лезть к Ятте в такой момент.

— Судя по всему, моя сестра не очень-то счастлива этому разговору, — мгновенно подобрался Эрвер.

Роа подавил желание выплеснуть на него веоланское.

— Тебе показалось, — холодно сказал он.

— Ятта? — переспросил ее донельзя надоедливый братец.

— Все хорошо, Эрвер, нам правда нужно поговорить.

Тот метнул в него очередной убийственный взгляд и отошел, а Роа протянул Ятте веоланское и кивнул на тарелку.

— Так что ты хотела сказать?

Она пожала плечами.

— Неважно.

«Только что было важно», — хотел сказать Роа, но не стал. Незачем рушить их хрупкое перемирие и вытягивать из нее то, что она говорить не хочет. Когда захочет — скажет, ну а нет — значит нет, не так уж это все важно на самом деле.

— Хорошо, — он посмотрел на нее. — Я тоже хочу тебе кое-что сказать, Ятта. Прежде чем ты озвучишь свое решение.

Она подняла на него глаза, и Роа продолжил:

— Мы знакомы с детства и, возможно, это воспринимается как должное. Наше общение, наши встречи. Наш брак в том числе, потому что мы должны были это сделать, но я хочу, чтобы ты знала, что я никогда не воспринимал это как должное. Я ждал каждой встречи, мне хотелось тебя видеть, даже когда мы были детьми, ну а потом… ты сама знаешь. Мне кажется, я влюбился в тебя, когда ты измазалась замороженным кремом. Ты помнишь? Мы гуляли в парке, за нами шли мергхандары, а тебе так понравилось, что ты откусила лишнего из рожка и перепачкалась. А я стер эту капельку с твоей щеки и облизал палец, и ты сказала: «Мог бы просто попросить попробовать, я не жадная».

Она улыбнулась, на удивление тепло. Так, как уже давно не улыбалась, особенно ему.

— Ты помнишь такую мелочь?

— Я помню все, Ятта. Все, что связано с тобой и со мной. Для меня наши отношения — не фикция и не дипломатический ход. Для меня это — часть меня. Ты в моем сердце, все, что между нами происходило, в моем сердце. Я…

Он замолчал, а после продолжил:

— Я совершил ошибку. Когда думал, что смогу заменить влечение к тебе Нисой. Я совершил ошибку и по отношению к ней, когда просто использовал ее. Это ужасный поступок, но клянусь, если мы оставим это в прошлом, я не дам тебе ни единого повода это вспомнить. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Так, как ты этого хочешь. Так, как ты это видишь.

Он сотни раз прокручивал в голове слова, которые хотел ей сказать, но сейчас ему казалось, что все это не то. Лишнее, или наоборот, перебор. Ятта молчала, она так и не взяла ничего с тарелки, которую он принес, бокал веоланского в ее руке тоже остался нетронутым.

— Ятта, — позвал Роа. — Что скажешь?

Она прикрыла глаза, словно очнулась. Словно до этого и не слушала его вовсе, а потом сказала:

— Спасибо за честность. Я… я не чувствую в себе сил сказать тебе «да» сейчас, Роа. Но ты прав, ошибки совершают все, — она закусила губу, — поэтому… все, что я сейчас могу предложить — взять паузу. Я отвечу, когда буду уверена на сто процентов. Потому что если я соглашусь сейчас, это будет ложь. А я не хочу больше лжи. Понимаешь?