Дочь предателя. Баллада Пепла и Льда - Анна Сергеевна Платунова

После завтрака бо́льшая часть первогодков отправилась на лекцию к мейстеру Шоаху, а избранные счастливчики, чьи имена сегодня стояли в расписании практикумов, — на инструктаж к мейстеру Тугору.

Сразу после него желторотики разобрали стики и следом за своими эфорами потянулись на выход, чтобы спуститься на уровень ниже зверинца, туда, где вдоль длинного коридора разместились ряды дверей.

Они вели в пространственные карманы и каждый воспроизводил кусочек реальности: пустыню с барханами, скалистый берег, лес или реку. Никто не знал заранее, где мы очутимся и с какой тварью станем сражаться. Мы должны сориентироваться на месте и действовать как одна команда, страхуя друг друга.

— Чес, встаешь позади и будешь защищать тыл. — Вернон на ходу отдавал распоряжения своим парням. — Алек — справа, Норман — слева. Я пойду первым.

Чего не отнять у звена Колояра, так это эффективности. В командной работе они были лучшими из лучших, что, впрочем, неудивительно, если учесть, что звено состояло из четверки крепких парней.

— Командир Ярс, я могу вас попросить не вмешиваться? Дайте нам возможность показать себя.

Вернон соблюдал видимость субординации в обращении к своему эфору, но голос звучал нагло. Он не сомневался, что его звено справится.

— Хорошо, — помедлив, согласился Ярс. — Только не забывайте о том, что на ваши учебные стики нанесен сильнодействующий яд. Именно он, а не укусы тварей, становится частой причиной гибели кадетов во время первых практикумов. Я бы советовал…

Да, именно для того нас и гоняют на тренировках со стиками до звезд в глазах, чтобы во время настоящего боя мы не ранили кого-то из своих же.

— Я все знаю! — перебил Вернон, не выслушав совета.

Высокомерный засранец! Я жутко разозлилась на Колояра, хотя какое мне дело до его парней — я еще не забыла, как они подпевали своему звеньевому, как издевались надо мной. Однако Вернон слишком уж самонадеян, готов рисковать жизнями Чеса, Алека и Нормана, лишь бы потешить свое эго.

— Придурок, — пробормотала я под нос.

— Что, Дейрон? Не расслышал? — обернулся ко мне Вернон — жучиные глазки горели яростью. — Повторишь?

— Я сказала, что ты… — начала я вслух, но Тайлер не дал мне закончить.

Он вклинился между мной и Верноном, глядя на него в упор свысока: Эйсхард немного превосходил Колояра в росте, в то время как тот был кряжистей и шире в плечах. Он не произнес ни слова, только смотрел, сузив глаза, но Вернон презрительно скривил губы, как-то обмяк и отвернулся как бы говоря: «Связываться еще с этой Дейрон!»

— Не трать силы и энергию на бессмысленные ссоры, кадет Дейрон, — прошипел Тайлер, когда наши звенья, выстроившись друг за другом, двинулись по переходам и лестницам, продвигаясь на уровень ниже. — Они тебе еще пригодятся.

Перед дверью, что вела в учебное пространство, Эйсхард не задержался и на мгновение. Распахнул ее и вытянул руку, предлагая заходить. Расчет был на то, что мы не успеем испугаться и растеряться, не успеем себя накрутить до паники, глядя на закрытую дверь и воображая, какое чудовище может ожидать нас внутри.

Мы очутились посреди пустыни: сухой горячий ветер швырнул мне в лицо горсть колючего желтого песка, осушил губы и побежал по барханам, рисуя на их склонах причудливые узоры — острые, как клинки. В небе сияло начищенной золотой монетой раскаленное солнце, выжигая из воздуха последние капли влаги. Все казалось таким реальным, таким настоящим!

— Гребаные танцующие пески Имира, — выругался Лесли. — Где-то неподалеку от твоей родины, а, Дейрон?

— Я никогда не бывала на Юге, — прошептала я, потрясенная открывшимся видом, настолько потрясенная, что даже не послала Лейса куда подальше.

Мы сбились в кучку, ощетинившись стиками. Тайлер стоял в паре шагов от нас и снисходительно наблюдал за перепуганными желторотиками, небрежно удерживая стик одной рукой.

— На первых практикумах тварь никогда не выпускают сразу, — наконец соизволил объясниться он, и краешек его губ дрогнул в улыбке, когда он услышал наш единодушный вздох. — У нас полчаса, чтобы осмотреться.

Глава 44

— Кадет Толт, кадет Лейс, осмотрите вот тот бархан, — приказал Тайлер. — Мы с кадетами Дейрон и Ансгар проверим, можно ли использовать как укрытие те кустарники.

Мы с Веелой уставились на чахлую растительность: голые ветки, покрытые колючками, просвечивали насквозь — в таких можно спрятаться разве что от очень близорукой твари. Тайлер всего лишь искал предлог, чтобы остаться со мной и Вель наедине.

— Осмотреть бархан? — возмутился Лесли. — Чего его осматривать: песок как песок.

— Это приказ, кадет Лейс! — рявкнул Эйсхард, а Ронан попросту взял Лесли за плечо и, толкая перед собой, потащил на разведку.

Мы втроем отошли к торчащим из песка кустарникам.

— Выкладывай все, что знаешь о проявлении ментального дара и зеркала, — с места в карьер велел Тайлер. — Как можно подчинить тварь? Какие есть методы?

У Веелы глаза полезли на лоб, она отшатнулась от неожиданности. Я не предупредила подругу, что посвятила Тайлера в планы князя, и, конечно, и словом не обмолвилась об оппозиции. Вель была на нашей стороне, но она продолжала оставаться Лэггер, дочерью моего врага, племянницей императора.

— Ты что, рассказала ему? — хрипло прошептала она и схватилась за щеки. — Алейдис! О Всеблагой! Это ужасно-ужасно опасно в первую очередь для командира Эйсхарда!

— У меня не было выбора, — ответила я, не углубляясь в подробности. — Командир Эйсхард мне помогает.

— Ни в коем случае нельзя, чтобы отец прознал, что эфор Эйсхард знает так много о дарах, о том, что высокие рода воспитывают посвященных, — торопливо заговорила Веела, поглядывая на парней: они медленно брели, зачерпывая мелкий песок носками ботинок. — Он и так зол на него!

Вель прикусила губу, будто сболтнула лишнего. Возможно, князь Лэггер расспрашивал дочь о наглеце, вмешавшемся в его планы.

— Отец… Он… В прошлом году во время визита гостей я своими ушами слышала, как отец рассказывал князю Ридделю, что кадет Хори поплатился за свою наглость: отпускал шуточки про Императора, мол, странно, что никто из принцев никогда не учился в Академии. Значит ли это, что Всеблагой обошел своей милостью императорскую семью, не дав ей дара?

— Тот самый