Мой опасный император - Татьяна Гончарова

Два самых дорогих мне мужчины… Папа и Рор…

Тем временем, тучи сгущались. Самцы сделали ещё несколько шагов друг к другу. Их хвосты при этом вели сдержанную перепалку. Очень сдержанную. Это я так думала, потому что почему-то не понимала ни слова в их жестах. Словно какой-то другой язык…

Да и видом своим они явно демонстрировали готовность к драке. Могучие мышцы вздулись, большие кулаки сжались. Но лица при этом у обоих были каменно-спокойными. Жуткое зрелище…

Сейчас, когда они стояли так близко, одинакового роста, оба здоровенные, широкоплечие, я поразилась, насколько они похожи. Покрасить Рора в чёрный цвет — точно будет рихт. Разве что хвост другой формы.

И я вдруг отчётливо поняла: я не хочу, чтобы Роргард оказался другого цвета. Не хочу. И хвост мне другой не нужен. Хочу именно такой. Плоский и шелковистый. Нежный со мной, и с опасным скрытым жалом для врагов.

Посмотрела на папу. Нет, я не хочу, чтобы папа был врагом для моего самца. Не хочу.

Дернулась в их сторону, но остановилась от властного взмаха хвостов обоих мужчин. “Не вмешивайся!” Надо же насколько единодушны они были в этом вопросе.

Рор властным жестом показал папе на боковую дверь. У меня в голове заметались воспоминания о прочитанном в том руководстве, что присылал мне Рор. Ну там, что император везде входит первый, о каких-то там поклонах, и прочем.

Папе было на это всё наплевать. Он резко развернулся, с совершенно неподвижным хвостом решительно направился к двери, открыл её сам и вошёл внутрь, не оглядываясь.

Рор тоже не стал оглядываться, сделал два плавных шага, будто ускоряясь... И… снова удивил меня. Я моргнула один раз, и он уже был в дверном проёме. Пока я соображала, что происходит, он плавно закрыл дверь изнутри.

А я осталась метаться в своих тревожных мыслях.

Гадство! Ненавижу ждать!

Потянулись длинные минуты моей персональной пытки. Я налила себе воды, полюбовалась на картину белой крылатки на стене — я теперь их везде видела, оказывается, раньше просто не замечала.

Вообще нервничала дико. Может, маме позвонить? А смысл? Зная папу, он мог ей и не сказать про меня. Бережёт свою Белоснежку, сам всё решает.

Вот и сейчас. Решает. Приехал за дочкой. Я улыбнулась. Росла, как за каменной стеной. Сильные любящие родители, крутые классные старшие братья.

Даже младший дикарь, и тот. Задирал, конечно, сильно, особенно в детстве. Но ведь, если кто цеплялся из посторонних, они же втроем с братьями кидались на обидчиков не раздумывая.

И Хард впереди всегда. Тут уж не важны были прежние обиды. А я потом обрабатывала его царапины. Так и мирились обычно, если до этого в контрах ходили. Бешеный ага…

Интересно все же, как там его папа собрался к порядку призывать.

Думала, а сама невольно прислушивалась. Внутри комнаты, куда ушли папа и Рор, было тихо. Подозрительно тихо. Или там звукоизоляция очень хорошая.

А чего я ждала? Что папа будет крушить мебель, а Роргард драться с моим отцом, как с теми наглецами на парковке?

Мое ожидание окончилось внезапно. Я вздрогнула от тихого шелеста открывшейся двери.

Эти двое вышли совершенно с бесстрастными лицами и неподвижными хвостами.Такие же как и заходили. Да ладно… Не верю!

Мне кажется, я не дышала, пока они жали друг другу руки. Жали! Руки! Друг другу! Нет, я точно сплю!

— Отвечаешь за неё, — угрожающе произносит папа, пристально глядя Рору прямо в глаза.

Рор просто кивнул на это еще одно страшное нарушение дворцового этикета.

Потом папа посмотрел на меня. Внимательно, но уже без внутренней ярости.

— Мы с тобой после поговорим, — нахмурился он, больше по привычке.

Я-то видела, что он почти успокоился уже. Вот это да! И даже без маминой помощи! Что там ему Рор сказал?

А меня что-то аж отпустило… Так тепло стало. Приехал. В чужую страну. К тем, кого врагами считает. Дочку свою, меня, выручать.

Я плюнула на всё, подбежала и обняла за пояс, как в детстве. Точно, как в детстве, когда папа отчитывал меня за мои проказы, а я подбегала к нему, большому и сильному, и лепетала просительно «папочка, прости».

Вот и сейчас. Папа сдавил меня в объятиях. Крепко так. Я глубоко вдохнула родной запах. Я не стала говорить «прости». Мне извиняться не за что. Я взрослая и сделала свой выбор. И была очень благодарна за то, что сейчас, несмотря на свою злость, папа его принимал.

— Поговорим, пап, — шепнула я. — Спасибо…

Он обнял меня ещё крепче — на мгновение. Осторожно погладил по голове и отстранился.

Бросил свирепый взгляд на Рора, резко развернулся и с совершенно неподвижным хвостом вышел.

Я судорожно вздохнула и тут же почувствовала другие объятия. Мой хвост блаженно отпускал напряжение в витках шелковистого, уверенного в своём праве трогать и ласкать меня, плоского хвоста.

— Как ты это сделал? — тихо спросила я, чувствуя лёгкое прикосновение его горячих губ на виске.

— Дрэго Зартон — достойный противник, но даже такому бойцу пришлось отступить под гнётом неопровержимых фактов.

В роскошно-порыкивающем голосе императора звучало такое открытое довольство, что я, конечно, же спросила:

— Это каких же?

— Ему пришлось признать моё право ухаживать за тобой. Ты ведь уже приняла парный подарок.