Зачем нам любовь. Том 1 - Маргарита Дюжева

Проглотив горечь, моментально скопившуюся на языке, старательно растягивая губы в улыбке и молясь, чтобы голос звучал не слишком подавлено, спросила:

— Когда?

— Сегодня. Сейчас заскочу домой за походной сумкой.

— Сегодня? — я растерялась, — ты бы хоть заранее предупредил…

— Я сам только что об этом узнал.

Еще один разлом внутри.

Я не верю в спонтанные командировки. Вот хоть ты тресни. Не верю и все.

Бывают, да, не спорю. Но гораздо реже, чем тайные поездки с любовницами.

Так и подмывало сказать о своих подозрениях. Спросить, один ли едет или с кем-то. Но конечно же не спросила. Нет смысла. Чтобы он ни сказал, я ничего не смогу сделать. Его личная жизнь никак со мной не связана, как бы мне ни хотелось обратного.

У нас договор, остальное только мои проблемы.

Настроение, которое и так в последнее время было не ахти, сейчас и вовсе рухнуло ниже плинтуса. И как-то сразу плевать стало какой у меня голос и как я прозвучу. Просто тихо спросила:

— Надолго?

— Всего на две ночи, — беспечно ответил Ремизов, невольно подтверждая мои подозрения.

Командировки меряют днями, а не ночами. Увы…

Я снова с трудом сглотнула и поморщилась от того, как жгло в груди. Будто кто-то натолкал внутрь ядовитой крапивы.

— Ты там аккуратнее давай.

Какое глупое напутствие для тридцатилетнего мужчины, собирающегося в романтическую поездку. Как раз в моем стиле.

— Я сама аккуратность. Если вдруг позвонишь, а телефон будет недоступен – не переживай. Все в порядке, просто со связью проблемы. Там бывает.

Чуть не спросила там это где? Но вовремя прикусила язык.

Мне не надо этого знать. Лишняя информация, которая только причинит дополнительные мучения. Я ведь полезу в сеть, начну искать фотографии, представлять.

Не хочу этого. И так муторно.

— Тогда счастливого пути?

— Ага, — как-то рассеянно ответил он, — не скучай.

— Постараюсь.

Мы распрощались. Ремизов помчался собираться в «командировку», а я вернулась к работе.

Вернее, попыталась вернуться, потому что мысли упрямо тянулись к мужу.

Все-таки интересно куда они поедут…

Может, на побережье, а может, в соседний район. А может, и вовсе останутся в городе, спрятавшись от остального мира на расстоянии вытянутой руки…

Вот зачем мне это?

Не хочу…

Чтобы хоть как-то отвлечься, я набрала дополнительных заданий от Елены Алексеевны, сама предложила помощь Людмилке, спешившей на прием к врачу, и забрала себе ее текущие задачи.

Все, что угодно, лишь бы прекратить мусолить мысли о том, где сейчас Ремизов, и чем он занимается.

В результате нахватала столько, что к концу рабочего дня не успела закончить и половины того, что начала.

— Останавливайся, — сказала начальница, застегивая пуговицы на модном, темно-сером плаще, — завтра будет новый день, все сделается.

— Нет-нет, — пробубнила я, не отрывая взгляда от монитора, — я сегодня доделаю. У меня как раз свободный вечер.

Пустой, одинокий вечер, который совершенно не чем и не кем заполнить. И лучше уж здесь, на работе, чем в пустой квартире, где каждая мелочь, каждая деталь кричит о хозяине и о том, что его нет рядом.

— Ну как знаешь, — сказала она и ушла.

А я осталась. Обложилась папками со всех сторон, растворилась в цифрах, буквах и разноуровневых задачах, да так увлеклась, что не заметила, как пролетело несколько часов.

— Есения? — на пороге кабинета стоял откровенно удивленный Роман, — я думал кто-то забыл выключить свет, а тут ты.

— Заработалась, — ответила я и с трудом пошевелила затекшей спиной. Она отозвалась ноющей болью в районе поясницы. Это сколько же я просидела, раз меня так скрючило?

Седов заметил это и нахмурился:

— Ты на время смотрела?

— Да…То есть нет. Увлеклась.

— Все заканчивай. В офисе уже никого не осталось.

— Но…

— Все, я сказал. Выключай шарманку. Я не хочу, чтобы мои сотрудники дохли на работе.

— Я не дохну. Мне даже нравится.

— Интересно, а Марату тоже нравится, что его жена сидит на работе допоздна?

Реальность снова накрыла удушающей волной:

— А Марат в командировке, — ответила чуть резче, чем того требовали обстоятельства, — и не в курсе, что я тут.

— Даже так? — цепкий взгляд скользнул по моей недовольной физиономии, — наверное неожиданно укатил?

— Наверное.

— Он такой… Любит внезапно свалить…

Все мои старания не думать о муже в тот же миг улетели псу под хвост.

Кого я пытаюсь обмануть? Не помогает работа. Ни-фи-га! Стоит только на секунду отвлечься и все, мысли снова несутся вслед за мужем.

Я сохранила документы, выключила компьютер и направилась к выходу.

— До завтра, Роман Дмитриевич.

— До завтра, Есения Сергеевна, — в тон мне ответил начальник и посторонился, выпуская меня из кабинета.

Правда потом увязался следом, и в лифте мы снова ехали с ним вдвоем. Молча.

Я была занята своими тухлыми мыслями, а Роман содержимым своего телефона.

Только когда прошли по пустынному холлу, мимо скучающего охранника Седов внезапно сказал:

— Я тебя подвезу.

— Не стоит. Я пройдусь.

— Стоит. Я не хочу потом объяснять Ремизову, почему его жена, до ночи просидев на работе, шатается одна по темным улицам.

Да плевать Ремизову, где я шатаюсь. Плевать…

***

Ночь была нудной.

Сон не шел, и я то валялась в кровати, стеклянным взглядом уставившись в потолок, то бродила по квартире в поисках не пойми чего, то сидела на кухне и, горько подперев щеку кулаком, пила теплое молоко, в надежде, что оно поможет.

Оно не помогло. Часы на стене бесстрастно показывали время. Полночь. Час. Два.

Интересно Ремизов уже спит или все еще не может оторваться от своей драгоценной Альбины?

Три часа.

А может, они гуляют где-нибудь по набережной, держатся за руки и счастливо смеются, фантазируя о том, как пролетит этот год, и они смогут воссоединиться, не прячась от чужих глаз.

Четыре утра.

Голова как каменная. В висках стучало. То самое, мерзкое ощущение, когда измучилась, хочешь спать, а не можешь заснуть и страдаешь от этого.

Потом все-таки провалилась в серую муть, но ненадолго – жестокий будильник выдернул в суровую реальность.

Открыв глаза, я немного полежала, чувствуя себя совершенно несчастной и разбитой, потом кое-как поднялась.

Голова – чугун, тело – дерево. Эдакий чугунный Буратино, которому еще предстояло весь день