Вторая жена. Ты выбрал не нас - Оксана Барских

– Ты мне не мама! – топает ногой Гордей, толкает меня, пытается вырвать руку из моей хватки, но я была к этому готова и держу его. Он, конечно, маленький такой мужичок в душе, но всё равно при этом ребенок, так что я могу с ним совладать.

– Не трогай мою маму, она сама лучшая! А ну иди сюда, да я тебя… – злится Амина и пытается ударить мальчишку, но я в последний момент вклиниваюсь между ними.

Еще не хватало, чтобы дети подрались. Ясно же, что они сейчас копируют поведение конкурирующих непонятно почему отцом. И если Саида я еще могу понять, он до сих пор считает меня своей собственностью и ревнует, то вот Плесецкий для меня – та еще загадка.

– Так, дети, раз не хотите мириться, стойте тихо и ждите, когда ваши отцы отстреляются. Молча, иначе никто из вас не получит мороженого.

Видимо, последнее для них звучит, как аргумент. Даже Гордей замолкает, насупившись.

В это время мужчины уже потратили каждый по пять пуль, каждый сбил все пять мишеней. Оба напряжены и молчат, но видно по позам, что настроены друг к другу агрессивно.

– Семь-семь.

– Девять-девять.

Никто из них не допускает осечки, и я чувствую облегчение. Как только станет десять-десять, постараюсь вклиниться между ними и не допустить продолжение состязания. Неужели они оба не понимают, что могут нанести детям травму? Проиграет кто-то из них, и один из детей будет чувствовать разочарование. И ладно бы, если проиграл бы сам, так за отца. Есть в этом что-то неприятное и… неправильное.

Для меня мой отец всегда был самым сильным, самым справедливым, самым лучшим… И свое детство благодаря ему я вспоминаю с чувством теплоты. И не хочу, чтобы этого лишились дети.

И если с Аминой на случай проигрыша Саида я сама поговорю, сумею убедить, что это всего лишь игра, то вот как быть с Макаром, не знаю. Я ведь не могу повлиять на то, как он общается со своим сыном. В сущности, я вообще ничего о нем не знаю, кроме того, что он лютый трудоголик.

– Промах! – говорит работник тира, и я вижу, как зло сжимает кулаки Саид, бросает небрежно оружие и отходит чуть в сторону, прожигая взглядом соперника.

– Твой папка не лучший, – тихо шипит Гордей, и глаза Амины наполняются слезам.

– Остался еще один выстрел, – говорю я чуть громче. – Дети, уверена, будет ничья.

– Как это? – растерянно спрашивает дочка, не понимая пока значение этого слова.

– Это значит, что победила дружба!

Не знаю, услышал ли меня Плесецкий, или это была чистая случайность, но он тоже промахивается.

– Девять-девять. Еще пули берем? – с улыбкой спрашивает работник, поглядывая на Саида и Макара с явной уверенностью, что они не откажутся.

Настает мой черед вмешаться.

– Нет, не берем! Дети проголодались!

Вряд ли я выдержу еще и трапезу в обществе сплошного тестостерона, но сейчас это меньшее из зол. Саид с Макаром переглядываются, и первым реагирует на мое предложение Плесецкий.

– Неподалеку есть отличный ресторан, с детской зоной, – кивает он, вызывая победную усмешку на губах Саида, но он ошибается, считая, что победил в этой битве. Это как раз Макар сейчас поступает по-взрослому, думает о детях больше, прислушивается ко мне. В груди аж тепло разливается, что меня не отталкивают, не говорят, что я несу глупости.

– А игрушку? – грустно спрашивает Амина, глядя на ту обезьянку.

Макар выкупает двух самых больших зверей, второй из которых мишка, а затем растерянно смотрит на меня.

– Чур мне мишку, – первым отмирает Гордей, глядя на Амину снисходительно, и та едва не прыгает от счастья.

Я же в этот момент смотрю на сына Плесецкого и вдруг замечаю невероятное сходство. И не только во внешности, но и во взгляде. Он и правда перенимает поведение отца. Поскольку дети в этот раз не спорят, даже не ругаются, я ощущаю облегчение. Неужели буря миновала?

Глава 35

На следующее утро я стою перед зданием своего офиса, неуверенно сжимая лямку сумки. Амину отвела в садик чуть пораньше, чтобы успеть придти на работу за полчаса до начала рабочего дня.

Плесецкий вчера, конечно, сказал, чтобы я пришла уже в свой новый офис ближе к обеду, но я всё равно надеюсь, что это была шутка. Вот только такой, как он, вряд ли шутит в таких вопросах.

В любом случае, отлынивать от работы я не собираюсь. Пока не выйдет официальный приказ о моем переводе в головной офис, никуда я не пойду.

– Что-то ты сегодня рано, Дилар. Чего не заходишь? – звучит рядом голос Нади. Она зевает, прикрывая рот, и с тоской поглядывает на стекла бизнес-центра. Тоже не любит понедельники и просыпаться в шесть утра, чтобы успеть и сына собрать, и себя заставить бодрствовать.

– Да как-то тревожно. Ты не слышала ничего о том, что у нас новый владелец?

Смотрю на нее в надежде, что она что-то знает. Она ведь дольше меня работает и практически всех в офисе знает. Может, кто-то где-то проболтался.

Надя пожимает плечами, и я уже было расстраиваюсь, как вдруг она хмурится.

– Вообще… Секретарша нашего генерального как-то обмолвилась, что дела у нас идут из рук вон плохо, кто-то поглотить нас хочет, но она любит шуму и паники навести, так что я давно на ее слова внимания не обращаю. Она ведь женщина предпенсионного возраста, постоянно боится, что компания разорится, или зарплату перестанут выплачивать, как в девяностые. А почему спрашиваешь? Тоже сплетни эти слышала?

Едва тяжко не вздыхаю, когда понимаю, что эти слухи гуляют не просто так.

– Можно и так сказать.

Я неопределенно веду плечами, не желая вдаваться в подробности, но Надя быстро теряет к разговору интерес. Ее интересует кое-что другое. Вон как аж глаза загораются.

– Ты мне, Дилар, лучше скажи, что там с твоим бывшим. Нарисовался уже на горизонте, или ты всё еще как на пороховой бочке.

– Нарисовался, не сотрешь, – вздыхаю я, но опускаю подробности про Плесецкого.

Не предупреди он меня о том, что теперь он наш самый большой начальник, вывалила бы на Надю все подробности и даже совета спросила бы, а так… Не хочется