Красивый. Наглый. Бессердечный - Кира Туманова

он нависает надо мной, и его губы накрывают мои. Вокруг стоит тишина, но, если бы рухнули стены, я бы этого не заметила. Пропадают все звуки, кроме стука крови в ушах.

Ураганом разгорающейся страсти выносит коня, музей, бархатное ограждение и наши обещания. Мы целуемся в безвоздушном пространстве, где-то между мирами.

Глава 40

Шагни в свет, и ты почувствуешь тень за спиной.

Кир отстраняется. Выпрямляется и снова отходит назад, словно стесняется.

Он за спиной, но мне кажется, что между нашими телами воздух сгустился. Напитался электричеством так, что вот-вот шандарахнет разрядом.

Я ещё интуитивно тянусь вверх, как росток за солнцем. Если бы я не сидела, наверное, ноги бы меня не держали.

Наш поцелуй в палате было быстрым, напористым и спонтанным. А сейчас, мне кажется, нас окутывает нежность. Одна на двоих.

- Это... – Кир шепчет хрипло. – Это всё Петров, мать его, Водкин!

Смех слетает с моих губ тихим шелестом. И я благодарна ему за эту шутку, снявшую напряжение. Наверное, у меня была улыбка, как у блаженной дурочки.

Губы ещё покалывает, как иголочками. У меня сейчас в груди взрывается фейерверк, а в животе кочегарит настоящая печь.

- Ты тоже опьянел? – Отвечаю ему в тон. – Вот она сила искусства.

- Я бы повторил...

- Я бы не отказалась...

Кладёт мне ладони на плечи, и я в предвкушении прикрываю глаза, ожидая продолжения. Вместо этого, за спиной раздаётся тяжёлое сопение.

- Арина, я не знаю, что будет дальше. Но я хотел сказать...

Напрягаюсь и вытягиваюсь в струнку. По голосу, по тембру, по тону, по неслышимым вибрациям понимаю, что будет что-то приятное для меня. Важное! То, чего ждут все девочки с замиранием сердца с самого детства...

- Арина, - его ладонь ползёт по моей шее, и я слегка наклоняю голову, подбадривая.

Давай же! Я жду! Сердце колотится в сладком предвкушении у самого горла. Кажется, ещё чуть-чуть и я разревусь от сильных чувств.

- Вот они! – Чужой громкий голос, разбивает всё очарование момента. Вздрогнув от неожиданности, оборачиваюсь.

Почти ослепшая без очков, вижу только Кира, с предупредительно поднятыми вверх ладонями. Он смотрит куда-то назад. Туда, откуда раздаётся грохот ботинок.

- Э, ребята! Всё в порядке. Я с охраной договорился.

Отходит от меня, а мне хочется закричать. Пожалуйста, не бросай меня без защиты. Будь рядом.

- Арина, я всё решу, - бросает мне напоследок.

Замираю, вцепившись в ручки кресла до побелевших костяшек. Крепко жмурюсь и втягиваю голову в плечи.

Пожалуйста, пусть он скорее вернётся!

- Эй, чего вы! Я же говорю, согласовано всё. Нам разрешили на пятнадцать минут, индивидуальная экскурсия... – Возмущённо доказывает кому-то Кир. – Руки убрал я сказал! Не трогай меня!

- Быстро на выход! Или я положу тебя сейчас! – Громыхает кто-то басом.

Звуки борьбы, мужские крики и мат.

Что происходит? Верчусь на своём кресле, как флюгер.

- Арина, не пугайся, всё нормально. – Видимо, этот вопль Кира адресован мне. - Да пошли вы в жопу, уроды! – А это, скорее всего, охране или кто это с ним?

Очень страшно сидеть вот так. Полуослепшей, беззащитной и прикованной к креслу. Я не могу ни убежать, ни помочь.

- Девчонку куда?

- Тоже забирай. Здесь что-ли оставлять? С конём этим... – Мужское ржанье бьёт по ушам, расползается по телу колючими мурашками. – Себе можешь взять.

- На хрена мне эта инвалидина!

Снова гогочущий смех.

Хочется закрыть уши от ужаса, чтобы не слышать. Но тогда я вообще превращусь в овощ.

Коляска дёргается, и меня куда-то волокут спиной вперед, как на буксире. Распахиваю глаза и наблюдаю, как удаляется от меня картина, которая теперь навсегда станет для меня воплощением одновременно счастья и кошмара.

Яркое красное пятно в обрамлении синего, бежевого и голубого. Купание красного коня...

Улица обжигает холодом, но никто не набрасывает на меня тёплую куртку. Я так и не знаю, кто меня везёт и что с Киром. Пару раз я пыталась обернуться, тут же получала резкое:

- Сиди, уж! Смотрит ещё.

И эта фраза подкреплялась легким шлепком по затылку.

Да и толку в моих рассматриваниях никакого – всё равно не увижу. А задавать вопросы я не решилась.

У входа три машины со спецсигналами. Я отлично вижу их в ночной тьме. Тут даже моего зрения достаточно. Ошалев от внезапности, полиции, неизвестности могу только щурится, глядя на полицейскую дискотеку.

Не знаю, от чего меня потряхивает больше – от мороза или от шока.

- Арина! – Поворачиваю голову влево и вправо, услышав мамин голос. Где она? Или мне послышалось?

Не радуюсь, не удивляюсь. Кажется, внутри меня произошёл ядерный взрыв, который смёл все эмоции, чтобы я случайно не сошла с ума.

Спустя несколько секунд, мама бросается передо мной на колени, стягивает простенькую шубку и накрывает меня.

- Ариночка, дочка... Я же говорила! – причитает, укутывая мне ноги. – Зачем ты с ним связалась?

Молча сижу восковой статуей и пялюсь на полицейские огоньки. Глаза уже к ним привыкли, даже не раздражают.

- Доча, надо обратно в больницу. Как же ты так! – Мама что-то трещит рядом со мной, завязывает мне голову своим шарфом. – Не плачь, не надо! Он не стоит ни одной твоей слезинки!

Слегка веду головой, отметив ускользающим сознанием её последние слова.

Я плачу? Разве?

Провожу ладонью по щеке и растираю пальцами влагу. Тёплые слёзы тут же остывают на морозе, распространяя холодок, который доходит до самого сердца.

Глава 41.

Судьба ведет игру, не мы

Кир

- На выход, быстро!

Какие-то амбалы, топают сапожищами. Светят фонариком в лицо. Успеваю заметить, что они в камуфляже, в балаклавах!

Это что за маски-шоу? Будто мы террористы.

Инстинкты работают быстрее, чем мозги. Наобум выбрасываю руку в апперкоте, тут же раздаётся чей-то влажный хрип. Полуослепший от их долбанного прожектора трясу запястьем, чтобы унять боль. И мне тут же выкручивают руку за спину, вздёргивают локоть так, что я чуть не взвываю от боли.

Что происходит? Я же договорился!

- Уводи его, – резкий рык.

И меня тащат по коридорам. Пытаюсь обернуться, чтобы посмотреть