Разводные процедуры - Лика Ланц

— То же самое я могу спросить у тебя: долго ли ты колебался, прежде чем прыгнуть в чужую постель? И, возможно, та девушка была не первой? Ты об этом думал? Что оно там проходит внезапно? Когда любимая жена становится обузой, не способной понять твою тонкую душевную организацию? Что ты там рассказывал? Я тебя подавляю, уничтожаю, не даю росткам твоей самостоятельности прорваться наружу? Ну так вот она — свобода — действуй! Ты даже в квартире не способен убрать, в магазин сходить, ужин приготовить, мусор выкинуть. Ты ж целый день свободным был, отпуск у тебя. А я пахала, уставшая пришла домой. Или ты считаешь, если у тебя отпуск, то надо только отдыхать и палец о палец не ударить? Пусть все вокруг тебя бегают? А нет больше дурочки-клуши, что бросала всё и ради семейного уюта жертвовала отдыхом, сном, карьерой. Судя по всему, тебе не жена нужна, а нянька, что будет за тобой бегать, штанишки подтягивать и сопли подтирать.

Кажется, я летела и не могла остановиться. Не стоило ему меня цеплять дурацкими философскими и в целом — риторическими вопросами. Собиралась поговорить, и вот мы снова скандалим.

— Вот оно, настоящее. Прорвало тебя, да? Истинное лицо вылезло из-под маски.

— Можешь думать, что хочешь, — подавила я раздражение и вздох, что рвались наружу.

Надо успокоиться. Весь этот спор — дверь в никуда.

— По-моему, нам нужно прекратить переливать из пустого в порожнее, выяснять, кто больше виноват, кто меньше. Ты сделал свой выбор, Олег. То, что ты переобулся в полёте, уже ничего не решает. Я не хочу и не буду так жить. Поэтому предлагаю тебе вариант спокойно разойтись в разные стороны, пережить развод и начать жизнь заново, но врозь. У тебя будет своя жизнь, и ты сам будешь её строить, как захочешь и с кем захочешь, а у нас с сыном — своя.

— Если уж ты даёшь мне право выбора, — скривил губы в насмешке Олег, — то я выбираю свою семью. Тебя и Андрея. И никаких подачек мне от вас даром не нужно. Особенно из рук Филиппа. Здесь мой дом, моя квартира, привычные мне вещи. Здесь моя жена и сын. И ничего менять я не собираюсь, так и знай.

Вот это момент, когда руки опускаются. И почему я думала, что в нём остался здравый смысл и желание решить всё миром?..

Я тоже никуда отсюда уходить не собиралась и не хотела. Это тоже мой дом. Но, судя по всему, если уж Олег не собирается идти на компромисс, нужно как-то мне самостоятельно решать свои проблемы.

— Это твоё последнее слово? — прищурилась я, ощущая бессильное бешенство, что забилось в висках и теснило в груди тёмную волну, грозящую вырваться на волю.

— Да! — дёрнул Олег головой, как заносчивый петушок.

— Тогда всё сам, дорогой уже не муж, — поднялась я. — И начни с грязной посуды, раз уж это твой дом, где тебе нравится. Прислуги больше нет.

Я хотела выйти вон. Гордо и твёрдо, но была поймана в дверном проёме и прижата к сильному мужскому телу.

— Ну, что ты, как неродная? — горячо засопел Олег мне в ухо, и я вдруг поняла, что могу оказаться изнасилованной в собственном доме, потому что, видимо, в моём почти бывшем муже взыграл его главный аргумент: все беды у баб от недотраха. И всё лечится хорошим сексом.

Глава 40

Наверное, осознание, что меня сейчас могут поиметь, придало сил. Я брыкалась, как дикая лошадь, вырвалась и отскочила от Олега подальше.

— Не прикасайся ко мне, — выдохнула с угрозой, — хоть пальцем меня ещё раз тронешь, я буду и кричать, и полицию вызову, и заявление об изнасиловании напишу. Мне терять нечего, плевала я на всё. На тебя — в первую очередь. Хочешь иметь неприятности — ты их получишь. И Филу я тоже расскажу. Не понимаешь по-хорошему, будет по-плохому!

— Да ладно тебе, успокойся, — мерзко лыбился почти бывший муж, — ишь, недотрога стала… Давно ли? Соседу небось даёшь, да, Милуш?

— Это тоже тебя не касается! — отскочила ещё дальше.

— Мам, — выглянул из детской комнаты сын, и я перевела дух. Надеюсь, при сыне Олег точно не станет приставать.

— А из своей квартиры я ни ногой, так и знай! — повысил голос он.

— Раз уж она тебе так дорога, то подумай, чем, как и когда сможешь компенсировать две трети её стоимости, — огрызнулась я. В противном случае, всё равно уйдёт на размен и тебе не достанется!

— Ну, вариантов много, — поиграл муж бровями. — И по времени ограничений особых нет, так что шиш тебе, Мила, — скрутил он с наслаждением фигу и потряс ею, будто выиграл бой.

И я вдруг поняла, что порою покинуть поле боя — хорошая тактика. Иначе всё закончится тем, что кто-то кому-то однажды башку проломит. Не факт, что это будет голова моего мужа. Я вообще не хотела с ним оставаться под одной крышей.

Я видела: он чувствует себя прекрасно. Явно понимает, что действует на нервы и на том играет, как на гуслях: тут тронет пальцем струну, здесь. Может, звуки некрасивые получаются, а только ему без разницы. Главное, что оркестр в его душе гармонирует с чувством подлости и гадости.

Был ли Олег таким всегда? Нет, конечно. Но изменился очень быстро, а значит что-то такое сидело, спало в нём или ждало своего часа. И сейчас он во всей красе позволяет себе не сдерживаться, выплёскивать на нас помои, что накопились у него внутри.

Я всё равно думала об этом. Сравнивала. И до сих пор не понимала, почему раньше не замечала многих вещей. Прощала обиды. Лелеяла семью. Может, мы жили не лучше, но и не хуже других. Обычно. Среднестатически. А по мнению друзей и знакомых — многие нам завидовали.

В данную конкретную минуту, наверное, кое-кто обязательно позлорадничал бы. Но я, как всегда, не о том думаю.

Надо что-то решать и срочно. Очень красивый жест Фила, можно сказать, пропал, ко двору не пришёлся. Но его предложением можем воспользоваться мы с Андреем.

— Собирай вещи, — сказала я сыну, как только вошла в его комнату. — Самое необходимое. В любом случае, можем потом забрать, если что-то понадобится.

— Не хочу я никуда уходить, — сложил сын руки на груди.

— Я тоже, — устало опустилась на его кровать, — но вариантов у нас немного: либо остаёмся в доме с твоим отцом, и он мотает нам нервы и делает пакости, либо куда-нибудь переезжаем хотя бы