Крик души - Льюис Сьюзен

— Ты все еще собираешься взять отгул на две недели в начале февраля? — спросила она у Спенса.

— Конечно, — с жаром ответил он. — Я ни в коем случае не намерен это менять. Вообще-то, к тому времени мы уже должны будем начать упаковывать вещи для переезда, так что хорошо, что я буду поблизости, — он снова посмотрел на Зака так пристально, словно никак не мог насмотреться. — Жизнь станет потрясающей, как только мы все переедем в наш лондонский дом, — пробормотал он. — Только ты не должен нам мешать спать по ночам своими криками, — предупредил он сына.

— Давай я подержу его? — предложила Никки, чувствуя просто физическую потребность ощутить на руках тяжесть сына.

Спенс огорченно посмотрел на нее.

— Можно еще минутку? — грустно спросил он.

Растрогавшись оттого, что он тоже не хочет ни на минуту расставаться с младенцем, она подавила собственное желание и, подняв взгляд, увидела, как к одной из противоположных кроватей приблизились очередные посетители: охающие, ахающие, нагруженные подарками.

— Какие у тебя планы на вечер? — спросила она Спенса, который снова поцеловал Зака в лоб.

Он улыбнулся.

— Если мне не нужно будет возвращаться в Лондон, то мы, как и запланировали, будем праздновать день рождения ребенка, — напомнил он ей.

Она рассмеялась и закатила глаза.

— Дэнни остается?

— Да. Он вернется часов в шесть, чтобы повидаться с тобой, Крис и Дэвидом, так он сказал, а затем мы все встречаемся на «Фабрике» около восьми.

Она не сводила глаз с Зака. Жалела ли она, что не сможет участвовать в праздновании сегодня вечером? Быть среди друзей, блевать с перепоя и падать под стол? Нет, вовсе нет. Во-первых, она слишком устала, во-вторых, кормит грудью, и все, что она действительно хотела, это поближе познакомиться с сыном.

Ее сын.

Она теперь мать.

«Я — мать!»

Как же трудно это понять: самое волнующее и одновременно умиротворяющее чувство, которое она когда-либо испытывала в своей жизни.

— Он проснулся, — объявил Спенс, когда глаза Зака начали открываться. — Кажется, он смотрит на меня. Привет, мой мальчик. Как дела? — пробормотал он. — Ты хорошо поспал?

Крошечный ротик Зака сморщился и причмокнул. Затем он плотно зажмурил глазки и издал пронзительный вопль.

Спенс заволновался.

— Как ты считаешь, он хочет есть? — спросил он.

— Возможно, — ответила Никки. — Давай проверим?

Спенс так осторожно передал ей ребенка, словно тот был сделан из стекла.

Когда Никки приложила младенца к груди, в палату вошла медсестра и одобрительно кивнула, увидев, как Зак немедленно присосался к груди.

— Он умный мальчик, — заметила она. — Не все так быстро учатся кушать, как ты, — сообщила она Заку. Затем, проверив карточку Никки, добавила: — Три с половиной килограмма. Хороший вес. И первородный кал тоже хороший — липкий и зеленовато-черный, — объяснила она на понятном языке. — Он очень хорошо развивается. Вы знаете, что он, вероятно, немного потеряет в весе, прежде чем снова начнет набирать его?

Никки кивнула.

— Одна наша хорошая знакомая работает патронажной медсестрой. Она почти все мне объяснила.

— Превосходно. Вас завтра выписывают?

— Надеюсь, что так. Педиатр осмотрит нас часов в десять, и если все в порядке, мы сможем сразу же уехать.

Медсестра широко улыбнулась.

— Тогда оставлю вас до этого момента, — сказала она. — Позовите меня, если вам что-нибудь понадобится.

Когда она ушла, Спенс сказал:

— Я должен быть здесь, чтобы отвезти вас домой. Я еще не могу возвращаться в Лондон.

— Может, тебе и не придется это делать, — напомнила ему Никки.

— Я арендую автомобиль, — решил он.

— Мы можем взять такси.

— Да, наверное, так будет лучше.

— Или миссис А. могла бы… Что? — спросила она, когда он начал качать головой.

— Все могут собраться в доме, когда мы туда приедем, если им так хочется, но я думаю, что уезжать отсюда мы должны только втроем.

Улыбаясь, она подставила лицо для поцелуя.

— Но как мы сможем забрать домой все подарки? — уточнила она после того, как он нежно поцеловал ее в губы.

Он выглядел растерянным, но они тут же забыли об этом вопросе, поскольку Зак потерял грудь и начал громко выражать недовольство.

Приложив его к другой груди, Никки тихо заворковала с ним, а Спенс любовался ими, настолько очарованный удивительным зрелищем его подруги и сына, занятых тем, что было таким естественным и все же казалось таким волшебным, что его глаза снова наполнились слезами.

— Ты такой мягкосердечный, — поддразнила его Никки, когда заметила это.

— У меня дыхание перехватывает только от того, что я смотрю на вас двоих, — признался он. — Я никогда и не предполагал, что буду так себя чувствовать. Нет, я всегда хотел его, но теперь, когда он здесь… Видеть вас вместе… Это самое прекрасное зрелище в мире.

Сглотнув комок в горле, Никки снова посмотрела, как Зак сосет грудь, и провела пальцем по темному пушку на его голове.

— Думаю, он будет очень похож на тебя, — сказала она, желая еще больше сблизить Спенса с сыном.

Сидя около нее и положив ладонь на руку Никки на голове Зака, он сказал охрипшим от чувств голосом:

— Ты дала мне то, чего у меня никогда прежде не было, Ник, то, чего я всегда боялся хотеть, потому что это слишком много для меня значило, и если бы этого не случилось… — он нервно сглотнул. — Я всегда мечтал видеть это, стать частью семьи; хотел, чтобы у меня был кто-то, кого бы я любил, и кто бы любил меня. — Он замолчал на минуту, а затем продолжил: — Мы дадим этому парню все, чего у меня никогда не было. В его жизни не будет никаких банд или наркотиков, вечно отсутствующих мамы и папы, или тети, которая заботится о нем до окончания школы, а потом умирает. Мы сделаем так, чтобы он чувствовал себя в полной безопасности — чего никогда не чувствовал я, когда был малышом… Он будет знать, что мы всегда рядом, что бы ни случилось. Мы не подведем его, никогда и ни за что. — Под конец речи сто так переполнили чувства, что он издал тихий хрип. — Клянусь, Ник, я сделаю все, что смогу, чтобы стать лучшим в мире папой. Я никогда и никому не позволю причинить боль ему или тебе, потому что вы значите для меня больше, чем кто бы то ни было — в прошлом или будущем.

Он поднял голову и посмотрел в ее нежные синие глаза.

— Спасибо тебе за сына, — прошептал он. — И спасибо за то, что любишь меня. Я тоже всегда буду любить тебя, и я уже знаю, что ничто, даже Оскар, никогда не сможет сделать меня счастливее, чем сейчас.