Все проклятые королевы - Паула Гальего

Нирида наклоняется чуть ближе к столу, над стаканами, которые выглядят почти нетронутыми, и наливает мне немного. Её предплечье, которым она подаёт стакан, всё ещё перебинтовано.

Я принимаю напиток.

Сажусь между ними под пристальным взглядом Кириана, который молча улыбается, пока я не делаю первый глоток. Тишину нарушает смех.

— О вороны! — вырывается у меня хриплым голосом. — Крепкий.

— Конечно, крепкий. Это же ликёр из Сулеги, — весело замечает Нирида.

— А я думала, раз из ежевики…

Нирида тоже смеётся, и меня удивляет этот смех — такой искренний, ясный, даже немного нежный.

В итоге я забываю, что собиралась уйти.

***

Когда Нирида отпивает последний глоток, она слегка прокашливается. Щёки её чуть порозовели, а глаза блестят — слишком много выпитого. За окном разразилась бешеная буря: молнии рассекают тьму, гром гремит, отзываясь эхом в далёких горах.

— Ранее Эльба упомянул связь между ведьмовскими ковенами и короной, — осмеливаюсь сказать я.

Я выпила, но не настолько, чтобы упустить возможность извлечь информацию. Нравится мне это или нет, у меня есть роль, которую нужно сыграть, и чем лучше я подготовлюсь, тем скорее всё закончится.

Нирида наливает себе ещё один бокал. Фиолетовый ликёр искрится в свете свечей, стоящих на столике. Кириан замечает мой безмолвный вопрос и понимает, что будет проще, если он ответит.

— Ковены не имеют политических границ. Возможно, когда-то они существовали — во времена внутренних войн и борьбы могущественных семей. Но сейчас… Последние годы были довольно мирными, насколько мне известно, — объясняет он. — Наши королевства, напротив, всё время воюют. Нума и Сулеги конфликтовали ещё несколько лет назад, как уже говорил Эльба. Тогда ковены были более или менее объединены, у них есть какая-то внутренняя иерархия. Но ведьмы считают себя единым целым и отказались участвовать в войне, настроив против себя обе короны.

— И королевства не попытались объявить им войну? — уточняю я.

— Конечно, нет, — отвечает Нирида. — Они не настолько глупы и высокомерны, как Львы. Ковены играют важную роль для правителей. Ведьмы — это ключевые фигуры в политической игре севера. Когда-то они были такими же и в Эреа, но война и резня в Лесу Гнева всё изменила.

— Обычно они сотрудничают? — спрашиваю я.

— Да. В важных вопросах — да, — отвечает Кириан.

— Прошу прощения, но это напоминает мне, что и у меня есть дела, которые нужно решить, — говорит Нирида.

Перед тем как встать, она хватает бутылку ликёра, на что Кириан поднимает брови.

— Одна из новеньких солдаток, охраняющих её величество, только что сказала мне, что не умеет играть в филина.

— И ты, конечно, вызвалась её обучить?

Нирида слегка встряхивает бутылку.

— С рюмками и снятием одежды, пока не кончится всё.

Она хрипло смеётся, а я цепляюсь за одну из её фраз.

— Ты сказала «солдатка»?

Нирида оборачивается ко мне.

— Проблемы, принцесса?

Я слегка хмурюсь. Мне не нравится, когда меня так называют, но на этот раз… на этот раз я не говорю об этом.

— Конечно, нет. Просто любопытно. Только женщины? Мужчины тебе не нравятся?

— Боги, нет. Только женщины.

Кириан тихо смеётся, и этот звук заставляет меня обернуться к нему. Его глаза светятся весельем, пока я не догадываюсь, о чём он думает. Тогда я отвожу взгляд. Если то, чему меня учили в Ордене, правда, он не делает различий.

— Хочешь что-то спросить у меня? — предлагает он с весёлой улыбкой.

Я снова смотрю на него, потом на Нириду, которая вдруг нашла нашу беседу чрезвычайно интересной. Она остановилась, скрестив руки на груди, небрежно прислонившись к стене.

Я опускаю глаза на свой бокал, размышляя, как лучше продолжить.

— На самом деле, нет. Я изучала вас обоих в Ордене, — я провожу пальцем по каплям конденсата на стекле бокала. — Я знаю, в чьи постели вы ложились, но Нириду я изучала не так подробно, чтобы быть уверенной в её… предпочтениях.

Кириан смеётся от удивления. Это искренний, низкий и слегка хриплый смех.

— Нириде и мне очень нравятся женщины, Одетт. А тебе— мужчины, — подытоживает он.

Я слегка краснею. Возможно, из-за выпитого, из-за жары в маленькой комнате, а может, из-за полуправды, которую он только что выдал, сам того не зная.

— Это проблема для тебя? — спрашивает Нирида.

Она спрашивает спокойно, но в её тоне звучит нечто большее, чем просто случайный интерес. Даже в её взгляде, направленном на меня, чувствуется скрытая оценка. Она собирается судить не только моё мнение о ней, но и мою реакцию.

— Нет, — отвечаю я без тени сомнения. Сердце бьётся в груди как сумасшедшее. — Пока для него не будет проблемой то, что в этой комнате вы не единственные, кому нравятся женщины.

Краем глаза я замечаю, как брови Кириана непроизвольно приподнимаются. Щеки у меня вспыхивают от жара, а челюсть Нириды вот-вот упадет на пол. Она даже не пытается скрыть своего удивления и, кажется, радости. Забросив попытки уйти, Нирида возвращается к своему месту, так и не выпустив бутылку из рук. Я сомневаюсь, что она вообще осознает, что все еще держит ее.

Они оба молчат, а мой пульс ускоряется еще сильнее. Я знаю, что они не станут меня осуждать — не они. И все же затянувшееся молчание начинает меня тревожить.

— Одетт, — наконец произносит Кириан, и его голос звучит почти мурлыкающе, — я так понимаю, после таких слов ты не собираешься оставить нас в неведении, верно?

Он явно забавляется.

Я сглатываю. Возможно, это веселье быстро закончится, если я расскажу всю историю.

— У вас здесь больше… свободы, — решаюсь сказать я. — У Волков, я имею в виду. Так же было в Эреа? До войны?

— Да, — отвечает Нирида. — До войны люди могли любить и желать, кого захотят.

— На Острове Воронов это не так. Да и в Королевстве Львов, как вам известно, тоже, — пробормотала я.

— Нам это хорошо известно, — соглашается она и бросает на Кириана продолжительный взгляд.

Я напрягаюсь, и, должно быть, что-то в моем выражении заставляет Кириана мягко сказать:

— Нам не обязательно говорить об этом.

— Ох, — шепчет Нирида, поднимая руку в знак извинения. — Я не хотела…

— Лира была не только плохим человеком, но и лицемеркой, — перебиваю я, прежде чем они смогут вообразить что-то лишнее.

Нирида медленно опускает бутылку.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает Кириан.

— Лира тоже любила женщин, — отвечаю я.

Повисает короткая, напряженная тишина. Затем Нирида разражается звонким смехом, почти безумным. Она мотает головой, вытирает слезы и прикусывает губу.

— Нет, ну что ты, дорогая, тут ты плохо изучила материал.

— Это не было частью изучения, — возражаю я.