По следам Богов - Анна Холодная

Ведомая любопытством, я приблизилась к двери, и смогла разобрать о чем Вильгельм и Фабиан разговаривали.

– Значит, ты с самого начала предполагал, что Темпус всё это заварила? – голос Фабиана казался очень серьёзным.

– После того, как обнаружил кое-что странное за границей мира живых, – задумчиво проговорил Вильгельм.

– Что именно?

– Когда наше тело рассыпается, – начал бизнесмен, – божественное естество ожидает перерождения именно за гранью. Но никого из погибших там не было.

– Значит, кто-то силой удерживает их и задерживает перерождение, – заключил Фабиан.

– Верно, но только двое из богов связаны с обоими мирами и могут видеть, чувствовать и прикасаться к божественному естеству.

– Ты… и Темпус, – перечислил бог Мудрости. – Ты что-то почувствовал?

– Да, – быстро ответил Вильгельм и с тоской добавил, – ещё в тот день, когда она стёрла память Лете. Я слышал зов Торреса в кабинете Верховной, и для меня это стало неожиданностью… планировал спуститься и поговорить с ним, но из-за навалившейся работы сделал это только относительно недавно.

– Есть у меня кое-какие догадки, – Фабиан задумчиво хмыкнул и весело добавил, – а ты, как я понял, вкусил человеческой страсти?

– Радуйся, что у меня нет сил тебя ударить! – рыкнул на хохочущего Фабиана Вильгельм.

– Может, поделишься впечатлениями? – он явно продолжал дразнить друга. – А то я даже не помню, когда у тебя в последний раз была женщина! Какой кошмар! Надеюсь, детка не пострадала.

– Если ты не видел меня с женщиной, – судя по тону, Вильгельм злился, – это не значит, что их не было! Моя личная жизнь тебя не касается!

– Со смертной-то первый раз… Ай-а-яй! – Фабиан завопил: я не видела происходящего, но очень чётко слышала голоса за дверью. – Всё-всё! Я понял!

– Не понимаю, к чему эти вопросы, – устало вздохнул раненый.

– Ты же знаешь, что богам и смертным не по пути! Мимолётная интрижка ничем не грозит, но вот чувства… – вздохнул бог Мудрости. – Если ты ослабнешь хоть на толику, ни о каком балансе и речи не будет! Тем более с той, кому…

– И без твоих нравоучений прекрасно всё знаю, – Вильгельм не дал Фабиану договорить, резко перебив его.

– Хорошо-хорошо, – удивительно серьёзно произнёс хозяин дома, – отдыхай, друг мой.

Ручка двери дёрнулась, вынудив меня без оглядки побежать в свою комнату. Сердце бешено колотилось, и бег или услышанное стали причиной, значения не имело – оно стучало так громко, что заставляло прижимать руки к груди в попытках удержать его на месте. Что бы это могло значить?

Неожиданный стук в дверь словно пронзил меня, заставив всё внутри сжаться.

– Это я, – раздался приглушённый голос Фабиана. Я открыла дверь, и оказалось, что мужчина переоделся в менее формальную одежду. На нём были спортивные брюки тёмно-серого цвета и футболка, которая обтягивала торс. Он тяжело вздохнул, почесав затылок, будто собирался что-то сказать. Затем усмехнулся: – Кажется, выпить надо не только мне.

– Боюсь, что тогда у меня глаза просто вытекут, – хмыкнула я, шмыгая носом. – Как он?

– Ворчит, что теперь придётся некоторое время валяться в постели, – мужчина закатил глаза. – Хочешь сходить к нему?

Я немного замялась, опустив взгляд на свои пальцы.

– Мне стыдно смотреть ему в глаза, – тихо проговорила я, стараясь скрыть дрожь в голосе. Слёзы предательски потекли по щекам.

– Ну-ну, – Фабиан обнял меня и погладил по волосам. – Не плачь, с ним уже всё хорошо. Ты ни в чём не виновата, и это не только мои слова, – я шмыгнула носом, обнимая мужчину в ответ. – Тебе всё же лучше с ним поговорить.

Отпрянув от собеседника, я подняла на него свой заплаканный взгляд.

– Он не злится на меня? – Фабиан в очередной раз закатил глаза, дёрнув меня на себя, и мы оба оказались в коридоре. Мужчина закинул меня к себе на плечо и понёс. В таком положении было сложно понять куда. Негодуя, я повысила голос: – Что ты делаешь?!

– Вот сама у него и спросишь, – проворчал он. Послышался тихий скрип двери, а затем меня поставили на ноги. – Разбирайтесь!

Фабиан хлопнул дверью прямо перед моим носом, и в этот момент я поняла, что нахожусь в комнате, где уже бывала. Ранее в углу стоял уютный кожаный диван, окружённый мягкими подушками пастельных оттенков, а на стеклянном кофейном столике перед ним возвышалась красивая ваза с живыми цветами. Развернувшись, я увидела удивлённый взгляд Вильгельма, направленный на меня. Мужчина лежал поверх одеяла на кровати, которая заменила диван и кресло. На нём были пижамные брюки чёрного цвета, а торс перевязали поперёк бинтом.

Мои глаза снова наполнились слезами, ослепляющими и мешающими разобрать, куда ступаю. Опускаясь на край мягкой постели, я с трудом сдерживала поток эмоций, который мог вот-вот вырваться наружу.

– Не могу понять, на кого злюсь больше, – судорожно вздохнув, прогундосила я. – На тебя или на себя… Но я очень расстроена твоим поступком. А ещё мне больно понимать, что ранила тебя! – я смотрела на свои руки, не в силах поднять на мужчину взгляд. – Неужели никак нельзя?.. – мой голос понизился до шёпота, по щеке скатилась горячая капля. – Даже если нельзя, я не хочу забывать…

– Огонёк, посмотри на меня.

– Нет, – я отрицательно мотнула головой, сжав губы в тонкую линию.

– Почему?

– Я снова буду плакать, – прошептала, осознавая, что слёзы уже ручьём текут из моих глаз.

– Мне тоже больно, огонёк, – продолжил он и с трудом сел в кровати, – и не только физически. Больно видеть твои слёзы и знать, что я их причина.

Подняв свой взгляд на него, ощутила желание высказать возражение.

– Тебе нельзя так вставать! – запротестовала я, схватив его за руку.

– Я не вставал, огонёк, – он улыбнулся, притянув меня к себе, и поцеловал в макушку.

– Ляг, пожалуйста, – пробормотала я, прижавшись к его груди. Мужские ладони обхватили меня и потянули за собой, на мягкую постель. Но я вытянутыми руками опёрлась на кровать и обеспокоенно посмотрела на него. – Не тяжело?

Мужчина мотнул головой, смотря мне в глаза. Взгляд был полон нежности, и его обладатель ласково протянул ладонь к моему лицу и вытер выступившие слёзы.

– Я уверен, что тебе стоит прожить свою человеческую жизнь, – грустно проговорил он и, вздохнув, продолжил, – всё ещё так думаю… но, на самом деле, где-то глубоко внутри ощущаю себя неправым. То, что я сказал тебе, перед тем как стер память, это правда. Я не человек и не смогу сделать тебя в полной мере счастливой… это заставляет меня решать вопрос подобным образом. Лучше буду наблюдать за тем, как проходит твоя счастливая человеческая жизнь, чем позволю страдать от