Второй Год - Джеймин Ив

— Остановить вас двоих и ваших родителей, прежде чем они уничтожат мир.

На этот раз, когда он ушел, я не стала его останавливать. У меня тряслись руки и ноги, когда я смотрела ему вслед, пытаясь осмыслить все это. Через несколько секунд Коннор оказался рядом и снова прикоснулся ко мне. Я оттолкнула его, не в силах с этим справиться.

— Кто его мать? — спросил он.

— Галиндра, — прошептала я, все еще глядя вслед исчезающим широким плечам.

Что только что произошло? Почему Ашер был таким холодным? Я имею в виду, что теперь, когда он был вдали от Галиндры, он снова выглядел и говорил как Ашер, но… в выражении его лица не было ни теплоты, ни любви. Сначала я подумала, что он забыл меня, но дело было совсем не в этом.

— Мэддисон! — крикнул Коннор, и я поняла, что он обращался ко мне, а я совсем не слушал.

— Что? — сказала я, поворачиваясь к нему.

Он хмурился.

— Ты только что сказала… — Он глубоко вздохнул. — Галиндра?

Это заставило меня на мгновение замереть, потому что мне не понравилось, как он задал этот вопрос.

— Да, — медленно произнесла я. — А что?

Коннор наклонился ближе, и я откинула голову назад, потому что он стал слишком фамальярен со мной.

— Ты абсолютно уверена, что она сказала «Галиндра»? Ты не ослышалась?

Я фыркнула.

— У меня отличная память. Это определенно была Галиндра. И я повторяю: а что?

Коннор провел рукой по лицу, прежде чем собрать волосы в пучок.

— Потому что она одна из сильнейших богов на свете. Она биологическая дочь матери всех богов. Единственная, кого она когда-либо рожала в физическом теле. Я никогда не слышал, чтобы она попадала в подобные ситуации.

Конечно, она была такой. Мать Ашера определенно была «самой влиятельной женщиной в истории».

— Похоже, что сейчас она вовлечена. — И была вовлечена уже долгое время. — Думаю, именно она потопила Атлантиду много лет назад, чтобы помешать планам Лотос и Дракониса.

Я была так растеряна, зла и обескуражена. Я понятия не имела, где были мои друзья… думали ли они, что я мертва, или нет. Все, что я знала: я была чертовски разбита.

— Мне нужно немного поспать, — пробормотала я. — Я разберусь с этим завтра.

Отрицание, мой старый друг. Я снова притворялась, что в моей жизни все в порядке. Я снова притворялась, что Ашер не умер, а все еще был любовью всей моей жизни.

Притворялась, притворялась, притворялась.

Ашера уже давно не было, так что я пошла по той же тропинке, которая должна была привести в общий зал. Я понятия не имела, какой сегодня день. Какой даже месяц. Со всем можно было разобраться завтра.

— Теперь все становится на свои места, — сказал Коннор, и я не потрудилась обернуться. Но он не прекратил говорить. — Причина, по которой я никогда не мог понять божественную энергию Ашера.

Бля! Он знал, что все, что связано с Ашером, приведет ко мне, потому что я, очевидно, мазохистка.

Я замерла и сделала глубокий вдох.

— Выкладывай, — наконец сказала я.

Я почувствовала энергию Коннора, когда он подошел ближе. Слабее, чем у Ашера и у меня, но все еще сильную.

— Ашер рожден от матери всего сущего. Благодаря ей его сила превосходит все остальное. Вот почему они выбрали его как первого из нас, кто сломался. — Он пристально посмотрел на меня. — Я понятия не имею, почему твоя тоже сильна, но разберусь с этим.

Я опустила голову и уставилась на мощеную дорожку, на переплетение ярких серых и голубых камней.

— А его отец?

— Я почти уверен, что у него нет отца.

Я вскинула голову.

— Что?

Коннор… скорчил гримасу, пожалуй, более точное определение.

— Мать всего сущего — это чистое творение. Она… ну, мать всего сущего. Ее потомство будет обладать теми же способностями, хотя и намного менее могущественным. Галиндра могла сама вызвать Ашера к жизни в утробе королевы.

В этот момент мне показалось, что мой мозг вот-вот взорвется и вытечет из ушей, поэтому я просто продолжила идти и не останавливалась. Коннор последовал за мной, но, к счастью, молчал. Возможно, он знал, что я на пределе своих возможностей. Когда мы добрались до общего зала, я заметила, что купол был поднят и работал в полную силу, чтобы уберечь от сильного шторма. По мере того, как прибывало все больше студентов, становилось все темнее. Было время ужина.

Коннор по-прежнему висел у меня на хвосте, как наихудший вид повторяющейся сыпи. Я не планировала есть; сон был моим приоритетом, но как только я почувствовала запах еды, то решила сначала поесть. Повинуясь инстинкту, я направилась прямиком к своему столику, но…

Мои зубы клацнули друг о друга. Жестко. Я почувствовала толчок всем телом. Ашер уже был там, за столом, и он был не один.

— Ублюдки.

Несколько человек за соседними столиками подскочили.

— Кто они? — спросил Коннор.

— Клеверы, — огрызнулась я. — Стервозные девчонки, которые думают, что они правят этой школой. Во всяком случае, то, что от них осталось.

Я не стала добавлять, что в прошлом году я поставила их на место, и они еще больше растерялись, когда их лидеров посадили в тюрьму. Очевидно, Ашер вернул их на вершину социальной иерархии. Ашер вскинул голову, и мы встретились взглядами. Мои глаза, без сомнения, пылали гневом, в то время как его выражение лица снова было непроницаемым.

Только… в глубине души что-то слегка кольнуло. Это был момент воспоминаний между нами.

Он повернулся к блондинке справа от него; она водила кончиками пальцев по его бицепсам, и у меня перед глазами все покраснело. Я собираюсь убить их всех к чертовой матери.

В глубине души я знала, что Ашер делает это, чтобы причинить мне боль, и я понятия не имела, почему.

Подойдя ближе, я была слишком зла, чтобы действовать честно. Я оплакивала его. Я чувствовала больше боли, чем думала, что это возможно. Как он мог?

Когда я остановилась у стола, он даже не потрудился поднять взгляд. Не отрывая взгляда от его лица, я позволила силе вырваться из меня в одном длинном потоке ярости. Женщин отбросило назад, куда-то в общий зал, и все взгляды устремились на нас. Когда крики Клеверов стихли, я наклонилась очень близко к Ашеру, который, наконец, повернулся ко мне.

Самодовольная улыбка на его лице заставила меня сжать руки в кулаки.

— Я не знаю, кем ты, черт возьми, себя возомнил, — прошипела я, придвигаясь еще ближе, и