Академия «505». Крах Ремали. Часть 2 - Дария Эссес

Я смотрела и благодарила судьбу за то, что они живы.

Потому что если бы с любым из них что-то случилось, я бы этого не пережила.

Мы с Каем просидели на том месте до самого вечера. Он пустым взглядом смотрел на тлеющее здание и не произнес ни слова. Но я не давила. Просто находилась рядом, как делал он после смерти моих родителей.

– Она с самого начала знала, что умрет, – прохрипел Кай, когда на город опустились сумерки. – Она больше не хотела жить. И даже во мне не видела смысла существования.

Я положила подбородок на колени, не отводя взгляда от пепелища. Мои волосы трепал легкий ветерок, где-то вдалеке раздавался шум громкоговорителей, но в ближайших кварталах было на удивление тихо.

– Дело не в этом, Кай. У человека могут быть люди, ради которых он готов двигаться дальше, но если глубоко внутри ты знаешь, что твое время подошло к концу – никто этого не изменит. И дело не в том, что ты не дал ей смысла жизни. Дело в том, что годы, за которые над ней издевались ради научных достижений, сломали ее сущность. Сломали то, кем она родилась.

Кай задумался, после чего тихо спросил:

– Думаешь, Лира потеряла себя?

Я кивнула и устремила взгляд в небо.

– Она хотела свободы. В нашем мире она бы ее не нашла.

Это была болезненная, но правда.

Я почувствовала ее помыслы еще в тот момент, как только встретилась с ней. Лира Алькастер сражалась за свою жизнь столько лет, будучи ребенком, затем подростком и, наконец, взрослой женщиной, но у каждого человека существовал свой предел.

И она достигла его, а когда появилась возможность – решила уйти.

Я была не вправе осуждать или поддерживать ее. Просто чувствовала, что она не могла поступить иначе. Родной отец отправил ее на опыты и не считался с ней, словно она была призраком. Ее организм насыщали могущественной силой, но разум медленно погибал. У нее забрали единственного любимого человека – брата, а затем ее же руками причинили ему боль.

Ни один живой человек не выдержал бы того, что выдержала Лира Алькастер.

Для меня именно она стала символом революции.

Кай долго вглядывался мне в глаза, словно там находились ответы на все вопросы. Затем поднес к моему лицу ладонь и мягко провел большим пальцем чуть выше брови.

– Шрам останется.

– Как у нее.

В тот момент, когда Триона располосовала мне бровь осколком, я сразу же вспомнила Ксивер из будущего. Так странно, но, наверное, правильно – в другой временной ветке этот шрам появился у меня во время пятилетнего эксперимента, но в нашей реальности мы не допустили его, однако шрам я всё же получила. Такой же, как у той самоотверженной девушки, которой, как я думала, я никогда не смогу стать.

Это ли не знак?

– Что она сейчас чувствует? – прохрипел Кай.

Я пододвинулась ближе и положила ладонь на его щеку. Большой палец заскользил по коже, и Кай прижался к моему прикосновению, словно новорожденный котенок.

– Уверена, она впервые чувствует спокойствие.

Когда к нам подошли двое солдат и попросили покинуть площадь в целях безопасности, я обняла Кая за талию. Слезы на наших щеках исчезли, и он прижал меня к себе так крепко, что сдавило грудную клетку.

– Я с тобой, Кай. До самого конца.

– До самого конца, Hafið minn.

Связавшись с Крэйтоном, я узнала, что они добрались до больницы и Роксании уже делали операцию. Он успокоил меня словами врачей, которые твердили, что волноваться не о чем. Туда же доставили всех триад, что вернулись в человеческое обличье. Их тела до сих пор сражались с инфекциями от первого взрыва в лаборатории, поэтому процесс восстановления обещал быть долгим.

Но главное, что они были живы и приходили в себя.

Не знаю, что именно их спасло – смерть прародителя или уничтожение всей базы Альтинга. Однако у нас получилось. Мы спасли сотни жизней, которые пытался погубить ЦЭС.

После взрыва ремалийцы, которые были подчинены Марлоу, пришли в себя, но пострадавших и убитых было чертовски много. Каору и другие правители проводили подсчет населения и уведомляли семьи погибших о случившемся, а командиры Карателей работали на завалах – весь город выглядел так, будто в нем прошла война.

Что, по сути, было правдой.

Выйдя с площади, мы оказались напротив другого горящего здания.

Я замерла, когда увидела его.

Круачейн.

Дыхание перехватило, как только взгляд наткнулся на раскрошенную красную черепицу. От белых стен, что были моей тюрьмой на протяжении года, практически ничего не осталось. Психиатрическая больница пылала в огне. В языках безудержного пламени я видела сцены, которые теперь, спустя так много времени, не боялась вспоминать.

Как меня забрали.

Как меня пытали.

Как меня убивали.

– Построим на его месте черничное поле?

Слабо улыбнувшись, я повернула голову к Каю.

– Или творческую мастерскую для скульпторов?

Его глаза наполнились скорбью.

– Или… загон для лошадей.

Время. Всему нужно время.

Я окинула Круачейн последним долгим взглядом, и мы двинулись по разрушенной улице в сторону военной базы. Над нашими головами пролетали «Крушители», но сейчас они не вызывали у меня желание броситься отсюда куда подальше. На летательных аппаратах либо изображался знак механической птицы, либо развевался флаг тринадцатого кластера.

– Ты уверен, что хочешь сделать это сейчас? – спросила я, когда мы вышли на разбитую дорогу, которая вела к военной базе.

Кай медленно моргнул. Его глаза были затянуты пеленой, но когда они обратились ко мне, дымка задумчивости исчезла.

– Уверен. Я не могу позволить себе скорбеть слишком долго.

– Никто не будет обвинять тебя, если ты возьмешь перерыв.

Он покачал головой.

– Я нужен своим людям.

Если бы я могла уважать его еще больше, то сделала бы это сейчас.

Но я и так знала, что Кай Алькастер – самый сильный человек в этом мире. Как и его сестра.

Добравшись до проверочного пункта, мы встретили солдат, которые без вопросов пропустили нас внутрь. Мы оказались в том же месте, где Кай проводил обращение к подразделениям ремалийцев, когда умер его отец.

Только сейчас здесь никого не было.

Прожектора зажглись и встретились на возвышении. Кай медленно поднимался по боковым ступеням, опустив голову так, что окровавленные волосы падали на глаза. Солдаты подготавливали оборудование, а я стояла в центре площади. Смотрела на человека, плечи которого удерживали на себе весь мир.

В какой-то момент мое сердце сжалось от страха,