Невеста горца - Ханна Хауэлл

Коннор сел в кресло и тоже выпил вина.

— Я не могу больше быть лэрдом. Лэрд должен защищать свой клан и свою семью. Я не сумел этого сделать. Я пригрел змею на своей груди и позволил ей напасть на мою жену.

Джиллианна опустилась на колени возле его ног.

— Коннор, он был твоим дядей. — Она поставила бокал с вином на стол и принялась гладить его бедра. — Кровное родство. Все доверяют своим кровным родственникам, если только те не сделают что-то совсем отвратительное.

— Он выжил. Это должно было вызвать у меня подозрения.

Коннор, с трудом сдерживаясь, терпел ее ласки.

— Нет, ты поступил вполне естественно: возблагодарил Господа за то, что хотя бы один твой родственник остался жив. — Она потянулась к нему и поцеловала его в обнаженный живот. — Коннор Макенрой, ты честный и отважный человек, который большую часть жизни посвятил борьбе за выживание своих братьев, сестры и оставшихся в живых людей. Неудивительно, что у тебя не было времени думать о том, что твой дядя сделал все возможное, чтобы избавиться от своего родного брата и его семьи. Будь это другой человек, ты мог бы его заподозрить. Но это был твой дядя, брат твоего отца, человек, которого твой отец принимал в своем доме. Ты не можешь винить себя в том, что не разглядел его злой умысел. Ни один человек не мог бы этого сделать, будь он на твоем месте.

— Ты разглядела. — Он погладил ее по волосам.

Мысли о дяде больше его не волновали, он хотел Джиллианну и не мог думать ни о чем другом.

— Нет, я увидела только его черную душу. — Она развязала завязки, поддерживающие его штаны. — Я увидела человека, снедаемого злобой и страхом. — Она обхватила его член тонкими пальцами и принялась поглаживать его. Коннор задрожал и обхватил ее ногами, притягивая к себе. — Я видела, что у него есть мрачные тайны и много злобы, но я не могла догадаться о его преступлениях.

Джиллианна убрала руку и лизнула Коннора. Он вздрогнул.

— То же самое говорил мне Дэрмот, — простонал он сквозь зубы.

— Мы правы, и ты поймешь это, если перестанешь себя терзать.

— Может быть.

Желание было таким сильным, что Коннор уже не мог разговаривать. Он закрыл глаза, откинулся в кресле и полностью отдался страсти. Ему хотелось просидеть так как можно дольше, чтобы насладиться нежным прикосновением ее языка. Казалось, Джиллианна чувствовала его состояние: время от времени она отпускала его, чтобы дать возможность прийти в себя. Коннор был благодарен ей за эти короткие передышки. В одну из них она сняла с него штаны.

Затем она села перед ним и обхватила губами его восставшую плоть. Она ласкала его медленно и нежно, облизывая, как вкусную конфету. Он знал, что не сможет положить конец этой возбуждающей игре, если она зайдет слишком далеко.

Тогда он осторожно отстранил ее и, придерживая за руки, поднял с колен. Взор Джиллианны был затуманен. Увидев это, Коннор едва не потерял голову.

— Сними платье, — приказал он охрипшим голосом.

Она тут же повиновалась и через несколько минут стояла перед ним в одной нижней рубашке и чулках.

— Где твои штанишки? — спросил он.

— Я сняла их, пока ты смотрел на огонь, — ответила она, прикрывая рукой просвечивающие через тонкую рубашку волосы на лобке.

Снимая с нее рубашку, он прошептал:

— Нет, позволь мне взглянуть на то, что я так сильно хочу увидеть.

Джиллианна покраснела, но убрала руку. Он начал медленно снимать с нее чулки. Когда он снял второй чулок, она уже дрожала. Его рука скользнула между ее ног.

— Как здесь красиво и влажно, — пробормотал он и вдруг прижался к ней губами.

Джиллианна ахнула от неожиданности, но его ласки быстро лишили ее стыдливости, и на смену ей пришла бурная страсть. Она позволила ему вести ту игру, которую он задумал, потому что она приносила им обоим огромное наслаждение.

Через некоторое время она ухватила его за волосы, и ее тело сотрясла волна оргазма. Джиллианна еще дрожала от пережитого ею наслаждения, а Коннор уже медленно опускал ее вниз, соединяя их тела. Он покрывал поцелуями ее грудь, подводя ее к новому оргазму. Через некоторое время он услышал ее крик и присоединился к нему, и волны удовольствия унесли их обоих в небеса.

Джиллианна открыла глаза и увидела, что Коннор смотрит на ее рану. Оказалось, они лежат в кровати, и она смутно припомнила, как он отнес ее туда на руках.

— Немного болит, но не больше, чем когда я приехала, — сказала она.

Он не успел ничего сказать, как раздался стук в дверь. Коннор вскочил с кровати и принялся натягивать штаны. Вдруг он осознал, что раньше к нему в камеру никто не стучал. Он взглянул на Джиллианну, спрятавшуюся под одеялом, и подошел к двери. Дверь открылась. Перед входом в камеру стояли Питер и Мосластый.

— Ты не должен был отпускать Джиллианну, — проворчал Коннор, обращаясь к Мосластому.

— Твоя жена такая же упрямая, как и ты, — парировал Мосластый и бросил в камеру небольшой мешок. — Я уеду на рассвете.

Питер сунул Коннору в руки поднос с едой и закрыл дверь. Коннор перевел взгляд с подноса на мешок, а затем на жену.

— Ты решила остаться здесь на ночь? — спросил он.

— Ну, с хандрой справиться нелегко. — Она села, не обращая внимания на обнажившуюся грудь, и взяла с подноса ломоть хлеба.

— Мне кажется, моя хандра уже прошла, — улыбнулся Коннор. Он снял штаны и залез в кровать. — Но хорошо, что ты осталась, а то до наступления рассвета я могу снова впасть в тоску. — Он подмигнул ей. — Так ты вернешься в Дейлкладач? Для чего? Не думаю, что ты будешь там отдыхать.

— Я собираюсь найти настоящего убийцу и вытащить тебя отсюда.

Он не мог поверить, что эта хрупкая женщина действительно собирается его спасти. Ему уже очень давно никто ни в чем не помогал.

— Если кто и может это сделать, так это ты, — улыбнувшись, проговорил он. — А теперь поешь. Мне нужна твоя сила.

— Моя рана хорошо заживает, — усмехнулась она.

— Не для этого.

— Чтобы поймать убийцу?

— Нет, и не для этого тоже. Для того чтобы выполнить свой супружеский долг и избавить меня от хандры, если та накатит на меня этой ночью.

— О, с удовольствием.

— Надеюсь, тебе действительно понравится.