Мастер не приглашает в гости - Яна Ясная

— В газете прочитала.

— Прочитала, что экономки бегут и поскакала устраиваться? — женщина хохотнула. — Смышлена девица.

Я пожала плечами, уж не знаю насчет “смышлена”, но крайнее положение толкает на крайние меры!

— Видела я ту газету, — миссис Доул неодобрительно цокнула языком. — Хоть и обиделась Марта крепко, а язык распускать не стоило. Никому это на пользу не пойдет.

“Ну как же! Мне пошло!” — возразила бы я, но беседы с внутренним голосом моя маленькая радость жизни, зачем себя ее лишать?

— Я, в отличие от нее, языком молоть не буду, уж простите, мисс Ривс, — словно спохватившись, она вдруг снова перешла на “вы”, потерявшееся где-то в живой беседе. — Вам тут работать, вам судить и вам решать, почему бегут, и правы ли. И что вам с этим делать. А мое дело маленькое, ужин вовремя подать. Вот им-то я и займусь.

Она поднялась, и я поняла, что меня не то, чтобы одернули, но твердо дали понять, кому принадлежит лояльность кухарки.

Я не обиделась. Мне приятно было видеть, что есть прислуга, у которой хозяин дома вызывает уважение и, может быть, даже и любовь. Это значит, что за сводами многочисленных правил все, может быть, и не так уж плохо.

Но не в данный момент. В данный момент все было плохо. Очень, очень!

Потому что после тщательного изучения недельного графика обязательных дел (да, там и такой имелся!) я выяснила, что в ежедневные мероприятия входит… опрыскивание ящерицы. Что-то я сомневаюсь, что в отсутствие экономки этим кто-то занимался, а еще не хватало, чтобы в первые же дни моего пребывания здесь диковинный питомец помер от обезвоживания!

Посему выходило, что опрыскивать надо сегодня.

От мысли что придется приблизиться к этому золотистому крокодилу, между лопаток неприятно дергало.

Но, как ни странно, самой большой проблемой было не преодолеть собственную неприязнь.

Самой большой проблемой оказалось найти эту самую ящерицу в этом, по ощущениям, ставшем в два раза больше доме!

У меня новый вопрос: как приучить ящерицу отзываться на “кис-кис-кис”?

Я искала ее везде, в гостиной, каждой из спален, под лестницей, на чердаке…

Проклятая рептилия как сквозь землю провалилась.

И в тот момент, когда я, забравшись на стул, подпрыгивала, пытаясь заглянуть на очень высокий бельевой шкаф, откуда-то снизу раздалось недовольное покашливание.

От неожиданности я оступилась, нога соскользнула, и я упала на пол. Не больно, но обидно.

Еще обиднее стало, когда чахоточный (ракхекался тут!) мужчина, протянул мне ладонь, помогая подняться, но лицо у него при этом было недовольное, и принимать эту ладонь не хотелось совершенно.

Я все же приняла, понимая, что отказ может трактоваться как оскорбление. А оскорблять брата работодателя — себе дороже.

— Благодарю, мистер Фаулер, и прошу прощения, я не ожидала, что здесь кто-то будет.

Внешнее сходство было очевидным, хоть Альберт и был старше. Разве что чуть темнее волосы, и глаза светлее, не такого насыщенного оттенка, и черты лица похожи, но неуловимо другие. Одно было ясно точно: природа братьев Фаулеров одарила щедро. И почему ни один из них еще до сих пор не женат? На помогавшей мне подняться руке обручального кольца точно не было.

Вот почему мне так не везет? Хуже не придумаешь, чем предстать перед родственником работодателя неловкой каракатицей, а не опрятной мисс, пусть молодой, но строгой, надежной — а еще миловидной, между прочим!

Я, конечно, не синеглазая блондинка, как красавчики-Фаулеры, но светлоглазые шатенки тоже на дороге не валяются!

...они валяются на ковре

— Откуда вы знаете, кто я? — резко и требовательно осведомился мужчина, вылавливая меня из паутины рассеянных мыслей, и это отнюдь не добавляло привлекательности его образу.

— Сэр Кристофер Фаулер упомянул, что у него есть брат, и учитывая ваше сходство… я прошу прощения, если я допустила ошибку… — пробормотала я, испытывая острое желание вытереть о юбку почему-то разом вспотевшие ладони.

— Нет, все верно. Могу я увидеть ваше резюме, мисс Ривс?

— Простите? — я удивленно подняла глаза.

— Ваше резюме, будьте любезны.

Фаулер-старший смотрел на меня с неприязнью, а я не понимала, что именно может ему не нравиться? Допустим, он взялся подыскать экономку брату, совершенно очевидно погрязшему в работе, но не может же его оскорблять то, что помощь не понадобилась?

Да и вообще с учетом того, какие очевидные сложности у них с наймом, ему бы наоборот радоваться, что так быстро нашлась такая прекрасная замена!

Но, естественно, вслух я этого не сказала, а сказала совершенно другое:

— Да, конечно, мистер Фаулер. Оно в моей комнате. Если вы позволите, я вам его принесу.

Мне неизвестно, какие отношения между братьями, но вряд ли я выиграю от того, что настрою старшего против себя.

— Я дойду с вами.

И он последовал за мной попятам, как надзиратель за каторжницей.

Без стеснения зашел в комнату, которую я уже и правда считала своей — как-то быстро мы с ней сроднились! И принял у меня протянутый лист.

В отличие от младшего, резюме он читал тщательно и вдумчиво. А потом посыпались вопросы.

И первый сходу ударил в самое больное место:

— Почему вы бросили обучение в академии?

Ответ на этот вопрос давно был отрепетирован и подготовлен, но он настолько застал меня врасплох, что на мгновение я растерялась. Воспоминания мелькнули, оставив после себя привычную горечь, но я быстро взяла себя в руки:

— Я получила магическую травму и лишилась дара на несколько лет, и прогнозов по восстановлению не давали. Поэтому пришлось устраиваться иначе. А потом уже не было возможности вернуться к обучению.

Ответ был тщательно взвешенным и даже совершенно правдивым. Травма была? Была. Возможности не было? Не было.

Я готова была пояснить, что поддерживавшие меня родители погибли, если и этот вопрос поднимется, но к счастью не пришлось. Это тоже было правдой, но про это меньше всего хотелось говорить.

Мистер Фаулер удовлетворился тем, что есть, и продолжил допрос.

Где, как долго работала, что входило в обязанности, причины ухода, причины по которым я выбрала этот дом…

Вселенная явно решила додать мне недодаденного собеседования. Спасибо, Вселенная!

— Что ж, — печально подытожил Фаулер-старший, не найдя, кажется, к чему всерьез придраться — а ведь так хотелось! — полагаю, я могу оставить вас на испытательный срок или пока не подберу кого-нибудь более соответствующей квалификации.